Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

Надо бы спуститься в буфет. В дверь постучали и, не дождавшись ответа, на пороге появилась… Вот уж кого разнервничавшийся Басби не ожидал увидеть: в проеме старенькой двери стояла совершенно мокрая Златовласка. С совершенно мокрым букетом пушистых белых роз.

– Розы не вам, а моей подруге – у нее поэтический вечер. Но на Якиманку не пробраться. Все залило, и Каменный мост перекрыли. А перед театром такая лужа – я чуть не утонула! Полюбуйтесь! Кстати, Даниил Хармс передавал вам привет – это любопытно. Очень любопытно. Говорят, вы что-то учудили перед антрактом? Я пропустила. Но я не большая любительница зрелищ для толпы, вы же знаете, – она перебивала себя, трясла рыжими кудрями, пыталась их отжать, будто это обыкновенная тряпка. Болтала, болтала, а вокруг нее искрились брызги.

Басби молчал. Будто не мог поверить, что один фокус толкает другой. И именно потому, что он устроил бессмысленный номер «Жизнь вверх тормашками» – именно потому! – здесь оказалась Златовласка. Он не мог сосредоточиться на ее словах, только смотрел, как она снимает мокрую кофту, полотенцем, кем-то брошенным на спинку дивана, вытирает волосы, смотрит на фотку, прикрепленную к зеркалу, и продолжает пересказывать какую-то историю. Подойти? Закрыть рукой рот, подкрашенный ярко-апельсиновой помадой? Обнять и прижать к себе? И что? Это же не девчонка, а пробка от шампанского – выстрелит в потолок, улетит. Он старше ее лет на пятнадцать. Или около того.

– Вы простудитесь. Возьмите что-нибудь из костюмов, там, на диване, – сказал он, так и не двинувшись ей навстречу.

– Правда? Можно? Спасибо! – она уже перебирала юбки, пелеринки. – Я и правда боюсь инфлюэнцы. Не поверите, до чего моя температура легка на подъем, – щебетала Женечка. Вытащила из вороха что-то серебристое, двумя шагами перелетела за ширму, пропела на незнакомом языке, и вот, пожалуйста – летают над ширмой ее белые локти! На летное поле не явилась. На премьеру – только кудри просушить!

В тот момент, когда она выскочила из-за ширмы – облако, серебрящееся в наступившем сумраке гримерки, – в дверь ввалился директор.

– Господин Визг, прикажите принести пистолет! Прикажите пулю зарядить! И сами скажите «пли!» – он рухнул в кресло, горестно закрыв голову руками.

– Что случилось?

– Самсонова! Из тех, кто вам, с позволения сказать, потакая, встал с ног на голову!

– Да что с ней? Здорова как лошадь! Вы не представляете, какие концерты она устраивает в «Чертоге экспериментов»!

– Она утверждает, что у нее теперь кружится голова, и на дуло пушки она не полезет. Отправляется в клинику. Грозит скандалом!

– Что? – переспросил Басби. Он не мог оторваться от серебряного облака, которое закуталось в покрывало и смирно присело в низкое кресло у его ног. Хитрая сладкая улыбочка – едва приподняты уголки губ. Она специально его провоцирует, что ли? – Господи, какая пушка?

– Центральный номер второго акта – танец на семиметровой вышке.

– Ах, вы об этом! И что же госпожа Самсонова?

– Говорит, что после номера «Жизнь вверх тормашками» никуда не полезет. И остальные отказываются. Однако кому-то придется лезть, – горестно заключил директор. – Решайте скорей, или снимаем номер!

А Басби все смотрел на облако. Все-таки пришла. Хоть и с чужими розами. Мокрые лепестки разлетелись по столу. И вся искрится! А с ним – играет? Ужели? Да нет, ей просто нужно было переждать дождь, вот и завернула в театр. Потребовалось полотенце – поднялась в гримерку, чертовка! И что с ней делать?

– Ну, что, дух шампанского, полезете на пушку? – прищурившись спросил он вдруг. – Всего-то семь метров высоты.

– Я? – она не ожидала такого наскока.

– А зачем вы сюда пришли? Колкостей мне наговорить? Соглашайтесь. Там весело бывает, на сцене. Вы пробовали? Плещется внизу зрительный зал, как ваше море. Как раз для вас – сразу похохочите над всеми, – он отошел к окну и насмешливо смотрел на растерявшуюся Женечку. Карта брошена.

– Сейчас? В антракте?

– Зачем же «сейчас» – второе отделение начнется, и третий номер ваш. Кстати, это серебряное платьице подойдет. И чечетка там несложная – на мотив «Солнечных чижей». Разве вы не отплясывали под эту песенку у Макса на рояле?

– Когда вас принесли на станцию, и вы прижимали к груди руль?

Басби кивнул. И опять замолчал. Атаковать – так атаковать. Тут нужно хладнокровие. Даже если вот-вот выскочит сердце.

А она, кажется, встрепенулась.

– Расскажите подробнее, что там за дуло пушки? – она вскочила, села на коленки и смотрела теперь на Басби во все глаза. Во все свои блестящие глаза – он только что разглядел: зрачки удивительного василькового цвета. Ах да, она же однажды надменно сообщила: василькового цвета глаза бывают только у особ королевской крови. А у нее скорее фиалковые.