Мария Воронова - Эхо первой любви

Лев Абрамович произнес стандартное «я поспрашиваю» и поморщился, потому что не любил врать хорошим людям. Связи у него кое-какие остались, только рекомендовать потенциального убийцу он никому не мог. Впрочем, факт увольнения Михаила косвенно свидетельствовал в его пользу. Если он состоял в преступном сговоре с вдовой, вряд ли она выгнала бы его. С другой стороны, он мог действовать в чьих-то других интересах, мало ли врагов у крупного бизнесмена. Но тогда он получил бы гонорар и сидел бы спокойно, а не кидался на первого встречного в поисках заработка.

Поговорив с Мишей на нейтральные темы, Дворкин составил впечатление, что это честный служака, добросовестный и порядочный человек, но убежденный коммунист, к сожалению, того пошиба, что «один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет».

Дядя Миша сокрушался, что развалили страну и разворовали, но у Льва Абрамовича создалось твердое убеждение, что печалился он не об участи страны, а о том, что в свое время ему не удалось в этом дележе пирога тоже принять участие.

Мог ли он симпатизировать своему работодателю, зная, что тот урвал себе кусок, пока сам Миша рисковал жизнью в горячих точках? Вряд ли. Но все же экс-охранник не производил впечатления человека, иссушенного завистью и классовой ненавистью.

На всякий случай Лев Абрамович присмотрелся к детям. Все они были не только ухоженные, но радостные и веселые, и, если им что-то было нужно, обращались к отцу непринужденно, в уверенности, что их детские дела важнее разговора с каким-то старичком.

Несколько раз в течение разговора дядя Миша отвлекался, чтобы поправить крепления лыж, зашнуровать ботинки детям, достать с чердака какую-то очень важную коляску, которая, впрочем, через пять минут осталась брошена посреди двора.

Нет, в психопатических семьях не бывает подобных отношений между родителями и детьми.

Выяснив убеждения Миши, Лев Абрамович перешел к убийству Иваницкого. Его интерес не вызвал недоумения – все же Дворкин должен понимать, можно ли рекомендовать охранника, допустившего убийство своего работодателя.

К тому, что Лев Абрамович уже знал от Славы, Михаил добавил одну существенную деталь, окончательно развеявшую все сомнения. Охранник характеризовал поведение гостя как спокойное и дружелюбное, но как иначе? Скажи он, что Славка нервничал и психовал, сразу обнаружится твоя некомпетентность – зачем допустил до охраняемой тобою персоны неадекватного человека? А вот то, что зять отдавал Мише ключи от машины и позволил припарковать ее на специальной площадке возле ворот, – важная информация. Такого, конечно, ни один здравомыслящий преступник делать не стал бы.

Покушение могло оказаться неудачным, или охранник услышал выстрел, или произошел бы другой форс-мажор, в любом случае надо иметь путь отхода, а как ты убежишь, если у тебя нет доступа к собственной машине?

В свою очередь, будь дядя Миша замешан, он не стал бы упоминать об этом обстоятельстве, а, наоборот, сказал бы, что гость припарковался на улице и ключей не давал.

Хотя… Лев Абрамович вздохнул. Он был новичком в расследовании преступлений и чувствовал себя примерно так, будто раскладывает сложный пасьянс крапленой колодой, причем крап ему неизвестен, а все карты лежат рубашками кверху.

Дворкин решил, что узнал все необходимое, и хотел уже прощаться, но вспомнил, что должен поддерживать легенду, и спросил насчет собственного трудоустройства.

– Как же вы будете меня рекомендовать теперь? Вряд ли вдова захочет вас слушать, – вздохнул он, стараясь выглядеть озабоченным.

– Я через Клавдию зайду, личную помощницу Елены Николаевны. Чудесная девушка, надеюсь, она нам не откажет.

При этих словах лицо Миши прямо-таки просветлело, а Лев Абрамович вспомнил рассказ Ксении Алексеевны про «Клавку», выставившую из дома родную мать Елены. Чудесная девушка, нечего сказать.

– Неужели она станет вас слушать? – спросил он и тут же получил в ответ настоящую оду этой самой личной помощнице. И добрая-то она, и снисходительная, и компетентная, и столько всего ей пришлось перенести в жизни, прежде чем достичь нынешнего величия! Когда у дочки дяди Миши случился аппендицит, отец повез ее в местную больничку, а Клавдия узнала, примчалась, вырвала ребенка из некомпетентных лап сельских докторов и договорилась в лучшей клинике, где девочку и прооперировали, а через неделю она уже выписалась, и все это не стоило Мише ни копейки. А если бы не Клавдия, просто страшно подумать, что бы было!