Ювелир, который еще придерживал цепочку за кончик, понял, что сейчас посетитель угодит на крючок. Он провел рукой по лысине.
– Кому бы ты ни вздумал продать, будь осторожен. Гляди в оба!
– А чего мне глядеть? Небось не краденое, – возразил человек.
Но ювелир только еще раз доброжелательно, по-отечески повторил:
– Будь осторожен.
Теперь посетителю больше нечего было сказать, разве только снизить цену, но о цене вообще речь не заходила, он понятия не имел сколько. Поэтому он промолчал.
Ювелир, угадав ход его мыслей, неопределенно хмыкнул:
– А другие, из тех, кто видел, сколько давали?… Тогда крестьянин, отбросив уловки, пошел напрямую:
– Никто и не видел. Я сразу к тебе пришел. Но ювелир продолжал лукаво настаивать:
– Ну а те-то, прежние…
Человек все больше скатывался на роль просителя, он уже объяснял, силясь сохранить уверенность:
– Да я с самого начала прямо в твою лавку… Прошелся туда-сюда, поглядел; вижу, ты человек толковый, вот я к тебе и завернул. Коли ты с первого разу хорошо заплатишь, я и дальше к тебе приносить буду.
Теперь все было сказано.
Ювелир знал: сейчас надо поскорее воздать за это смиренное, почти униженное объяснение, чтобы оно не оставило осадка, который мог бы повредить всему дальнейшему.
– Я сразу понял: голова у тебя хорошо варит, – начал он. – Не зря я говорил, что боюсь тебя: умен ты, ой, как умен! Ну и слава Богу.
Рука его потянулась к цепи, он опять придвинул ее к себе, забрал.
– Да мы с тобою вместе такие дела закрутим… если у тебя еще кое-чего найдется.
Человек подался к нему, облегченно и торопливо заговорил:
– Да у меня… – И вдруг запнулся. Когда он снова открыл рот, в голосе его зазвучали колебания и сомнение, он вопросительно протянул: – Найде-о-тся ли у меня еще?
– Мне ведь совсем ничего не известно, – рассуждал ювелир, – от кого ты это получил, сколько отдал, сколько у тебя всего будет, да и честное ли это дело? Ты сам подумай… – И, поглаживая цепь кончиками пальцев, сквозь зубы процедил: – Кто-нибудь знает, что у тебя есть еще?
Человек смекнул: раз ювелир выспрашивает об этом, значит, он встревожен; он потому сбавил тон, что поддался обычному страху, который и толкает его на эти вопросы. Скромность, сдержанность и эта тревога, сквозившая в словах ювелира, окончательно убедили пришедшего. Они как бы оправдывали его собственную слабость и страх. Теперь он снова прочно стоял на ногах. Он проявил твердость, и теперь будущее наверняка за ним. Надо только приложить все усилия, надо, не впадая в панику, остерегаться умыслов других людей, а их самих бояться нечего. Полюбуйся-ка на ювелира, как он затаился в засаде, словно кот, стерегущий мышь у норки! Бойся его намерений, да не забывай, что он сидит в засаде, и тогда, если он выйдет из укрытия и начнет охоту, ты сумеешь заставить его поплясать, надо только постараться.
И пока эти мысли одна за другой мелькали у него в голове, он, глядя прямо в глаза хозяину лавки, уверенно, многозначительно, даже с некоторой угрозой произнес:
– Только я да Бог!
Один глаз человека был размером с голову, казалось, что вместо лица у него лишь огромный глаз в круглой стальной оправе. Но вот он отвел в сторону большую лупу, и открылась обычная худая физиономия с глазами равной величины. Человек положил небольшую, покрытую резьбой золотую чашу на стол перед собой, опустил на место сдвинутые на лоб очки, и глаза его спрятались за темными стеклами. Теперь лицо выглядело таким неподвижным, что определить его мысли и чувства, даже только предположить их существование было невозможно. Оставался только голос.
В ожидании ювелир уставился на его губы. Наконец они шевельнулись:
– На этот раз донце мытое.
У ювелира пересохло в горле, он с напряжением сглотнул слюну. Губы под очками опять пришли в движение:
– Видно, хотел следы замести.
– Он все больше и больше запрашивает… – с трудом выговорил ювелир.
– Это он напрасно. А ты взвешивай. Не покупай поштучно. Пусть не воображает, что у него редкости какие-то. Мискаль [6]золота в любом изделии стоит меньше тумана [7], вот так. Давай, поторгуйся с ним. А поштучно не покупай. По весу бери, понял?
– А если там глина налипнет?… – возразил ювелир.
Человек протянул руку, взял со стола газету, прикрыл ею золотую чашу.
– Налипнет так налипнет. Не жадничай. Намного ли тяжелее будет? Когда он еще что-нибудь принесет, ты глину-то отряхни, а потом и взвешивай.
Читать дальше