Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

Когда я открыла дверь в кабинет врача, Джейн, не отрывая глаз от экрана компьютера, сказала:

— Входи, Тесс! Присаживайся, — предложила она, уже глядя на меня и улыбаясь. Но по глазам я видела — она в ужасе.

На мгновение я подумала, что мне не обязательно проходить через все это. Я могу сказать, что передумала и готова уйти без результатов. Я всегда говорила, что неведение — это худшее, что может быть, однако теперь мне вдруг показалось, что это не такой уж плохой вариант развития событий. Но дело в том, что в глубине души я уже знала. Знала.

— К сожалению, результаты теста положительные.

Я думала, что уже представила себе, какие чувства охватят меня при этих словах. Знаете, когда чего-то боишься, начинаешь себя готовить к худшему, на самом деле надеясь, что этой хитростью ты обманешь судьбу и худшего не случится. Но, как бы я ни готовилась, я оказалась не готова. Теперь я понимаю, почему перед тем, как сказать что-то страшное, человеку предлагают присесть. Мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног и я проваливаюсь куда-то. Я бы упала, если бы не сидела. Джейн что-то говорила, я видела, как двигаются ее губы, но моя голова была словно в тумане. Я ничего не слышала.

Я много читала об этом. Перед нашим отъездом из Нью-Йорка Шон подарил мне ноутбук, чтобы я могла начать писать. Но как только я подключилась дома к интернету, я поняла, что передо мной словно открылись все библиотеки мира. И я начала читать. И не только о раке. Я знала, что если результаты теста на мутацию генов BRCA 1 или 2 положительные, то есть два сценария развития событий. Можно провести превентивную двустороннюю мастэктомию, затем удалить оба яичника, что приведет к раннему началу менопаузы. Или можно просто каждый год делать маммограмму и МРТ, чтобы вовремя выявить возможные новообразования и сразу их удалить.

У меня, по словам Джейн, присутствовала мутация гена BRCA 2, и она считала, что мне не нужна была операция. Хотя с каждым поколением возраст, в котором проявляется рак, становится немного моложе, они не хотели направлять меня на радикальную операцию по удалению молочных желез и яичников, поскольку мне всего двадцать пять лет и у меня еще не было детей.

— Но если вы говорите, что каждый год мне нужно проходить маммографию и МРТ, значит, шансы развития рака у меня есть? — возразила я.

— Очень маловероятно.

— По поводу теста вы тоже мне говорили, что положительные результаты очень маловероятны, насколько я помню.

Джейн заглянула в свои записи.

— Твоя бабушка умерла в возрасте пятидесяти одного года. Маме было сорок восемь. У тебя еще есть время.

— Но маме было сорок три, когда у нее впервые диагностировали рак. Так что в моем случае мы получаем возраст… сорок лет…

— Тесс, никакие подсчеты тут неуместны, — сказала Джейн. — Есть шанс, что у тебя вовсе не будет рака. Или он появится, когда тебе будет семьдесят.

— Но он может появиться и завтра!

Джейн вздохнула. Она не собиралась меня обманывать.

— Если я сделаю операцию, то риск развития рака у меня снизится до среднего по стране, да?

— Да.

— Но не до нуля?

— Нет, не до нуля, — вздохнула она. — Знаешь, Тесс, чтобы все это обдумать, нужно время… Не надо принимать серьезных решений прямо сейчас. Я только хочу, чтобы ты продолжала верить в то, что в знании — твоя сила.

Так мы с ней договорились на предыдущих консультациях. Я настолько обрадовалась, когда мне наконец-то дали направление на тест, что и забыла, что тест — только начало.

В знании — сила. Да уж. Я шла к автобусу и ощущала собственное бессилие. По какой-то невероятной биологической случайности гены объявили мне смертный приговор, а я ничего не могла с этим поделать.

Наверное, коллеги узнали, что я была в больнице, потому что сегодня все были какие-то тихие. Возможно, просто все мои страхи отражались на моем лице. Я отработала смену на автопилоте. Варианты развития болезни все время крутились у меня в голове, и я забывала выдавать покупателям купоны и начислять баллы на карты. Когда у меня застряла в кассе лента, пришла моя начальница и спросила, все ли со мной в порядке.

— Да, все нормально, — ответила я.

Но это же правда. Со мной все нормально. Просто внутри меня зреет какая-то инородная дрянь, как в фильме «Чужой». Только в моем случае это был не пришелец, а моя собственная ДНК. Это было внутри меня, частью меня, как ген, отвечающий за кудрявость моих волос. Я просто не могла в это поверить.

«Наблюдение» — слово, которое обозначает, что я должна ждать и наблюдать, что же будет дальше. Только мне казалось, что это не я наблюдаю за тем, чтобы не проявился рак, а он наблюдает за мной, выбирая подходящее для себя время.