Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

Мне казалось, что меня заморозили. У меня не было объяснений. У меня не было никаких разумных причин.

Вдруг Люси набросилась на меня и начала бить кулаками мне в грудь.

— Да что с тобой, Гус? — кричала она. — Ты что, не в своем уме?! Тебе отключили мозг?

Не получив от меня никакой реакции, она опустилась на колени, ее рот скривился в безмолвной боли, и наконец безутешно разрыдалась.

Я не мог видеть ее такой несчастной, разбитой, мою безупречную подругу, задушевного друга. Благодаря Люси я почувствовал себя нормальным человеком и чем отплатил ей? Я даже не мог ничего сказать ей в утешение, настолько плохо и бесчеловечно я с ней обошелся.

В конце концов она сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.

— Это все из-за Росса, да? — спросила она.

Я подумал, что она говорит о моем влечении к Шарлотте. Какая же она умная, сразу все поняла.

Я представил себе Шарлотту в белом бикини, в тот день, когда Росс привез ее познакомиться с семьей и испытать новое джакузи. Но, хотя Люси и заметила, что у Росса была красивая подружка, она же не знала, что это Шарлотта. Я понял, что так и не открыл ей правды о том, что это — Шарлотта.

— Когда ты лжешь, то теряешь уважение к тому человеку, которому ты лжешь, — размышляла Люси вслух. — Ты соврал мне по поводу брата, потерял уважение ко мне, и вся остальная ложь прошла для тебя уже гораздо легче.

Какая же она все-таки проницательная.

— Надо было мне слушать Хелен, — сказала Люси с отвращением. — Она сразу раскусила, что твоя мечтательность на самом деле прикрывает твое дерьмовое нутро. — Люси оглядела меня, застывшего в ожидании, в дурацком детском халате. — Гус, уйди.

Я ушел в комнату Росса, лег на его кровать, и его трофеи смотрели на меня, а я слушал приглушенный голос своей девушки, которая всю ночь говорила по мобильному за стеной.

Примерно в семь часов в дверь позвонили. Я спустился и открыл дверь. Там была Ники. Люси молча прошла мимо меня и села в машину матери.

— Я не хотел делать ей больно, — пробормотал я.

— Неужели? — Ники оглядела меня с таким разочарованием, что я понял — я обманул всю их семью.

— Что случилось? — спросила мама, стоя в халате в прихожей, когда я закрыл дверь и вернулся в дом.

— Я расстался с Люси.

— Здесь? Но почему?

— Потому что я ее подвел.

— Как твой отец?

Я хотел сказать, что нет, не так. Но разве была разница? Молчание только подтвердило мою вину.

— Почему? — вдруг закричала мама, задрав голову к потолку.

— Росс тоже был не ангел, и ты знаешь это! — сказал я и тут же пожалел об этом.

Пустой взгляд матери был гораздо хуже, чем то разочарование, которое было в ее глазах, когда она обычно на меня смотрела. Меня передернуло от мысли, что как минимум в тот момент она меня искренне ненавидела.

— Я не знаю, что ты здесь до сих пор делаешь, — сказала она, нетерпеливо махнув мне, развернулась и пошла наверх. — Ты не мог бы уехать?

В поезде по пути в Лондон я не находил себе места. Я смотрел на свое отражение в окне и думал, что тот, кем я был, оказался иллюзией, и мне стало нестерпимо тошно от стыда и жалости к себе.

Приехав в нашу квартиру, я на автомате собрал в чемодан свои вещи. Размышляя, что будет хуже — оставить то, что мне подарили, или забрать это с собой, решил, что все оставлю.

Я обходил комнаты, не в состоянии поверить, что я никогда больше не лягу спать в этой кровати, никогда не приготовлю Люси завтрак, никогда больше не устроюсь рядом с ней на диване уютным зимним вечером и наши дурацкие меховые тапки не будут торчать из-под пледа.

Поддавшись порыву, я набрал номер ее мобильного.

— Ты как?

— А ты как думаешь? — устало спросила она.

Молчание.

— Не волнуйся, Гус, я не наделаю глупостей…

— Я не думал…

— Нет.

Снова тишина.

— Не звони мне больше, Гус, — сказала она и повесила трубку.

Свой ключ от квартиры я опустил в почтовый ящик. Лифт впервые работал исправно.

Пока я вез свой чемодан по людной улице, меня охватило беспокойство. Я вдруг подумал: что, если все это — розыгрыш? Мы с Шарлоттой не говорили за неделю ни разу. Кажется, сто лет прошло с тех пор. А что, если она рассмеется мне в лицо? Что я буду делать? Куда пойду? Нэш, конечно, приютит меня на своем диване и даст выплакаться, но сначала прочтет мне лекцию о том, что обращаться с женщинами так — недопустимо. А я не мог вынести, чтобы из-за меня огорчился кто-то еще.

Шарлотта не сразу ответила на звонок домофона. А когда нажала кнопку, голос ее звучал холодно: