Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

Утром мы гуляли по старому пирсу, держась за руки. Люси болтала о том, на каких аттракционах она каталась в детстве, и вслух рассуждала, стоит ли ей прокатиться на карусели, если мы только что плотно позавтракали. В общем, она болтала о чем угодно, лишь бы вопрос о моей половой несостоятельности минувшей ночью не повис в напряженной тишине и не вызвал других версий, помимо моей усталости после тяжелой недели.

В кармане настойчиво вибрировал мобильный телефон, пока Шарлотта пыталась до меня дозвониться. И вдруг я поймал себя на мысли, что Люси меня о чем-то спросила, а я даже не услышал.

— Что, прости?

— У тебя есть мелочь для размена на жетоны? Гус, ты иногда словно проваливаешься в параллельную реальность! У тебя что, кислород в мозг не поступает?

Я разменял десять фунтов, и мы обошли почти все аттракционы, решая, на чем покататься. Самый опасный был «Бустер» — четыре кресла на конце высоко поднятой и вращающейся стрелы. В сравнении с ним все остальные аттракционы выглядели детскими каруселями.

— Пошли, — я схватил Люси за руку и потащил ее туда. — Вид сверху будет классный.

Люси кричала от страха и восторга, и меня ее крики заводили, потому что в жизни она всегда была сдержанной. Чем быстрее и выше крутились наши кресла, тем меньше оставалось страха, и в конце концов мы оба просто хохотали от чистого детского восторга. Потом машина стала замедлять скорость, и мы успокоились, а я понял, что, оказывается, не думал о Шарлотте целых пять минут.

Мы зашли в игровую аркаду, где Люси несколько раз обыграла меня в аэрохоккей. Раньше мы играли с ней только в теннис, где у меня было преимущество в росте и скорости, так что, несмотря на то что технически Люси играла лучше, она могла у меня выиграть, только если я поддавался. В аэрохоккее она брала точностью расчета угла, так что, несмотря на мою силу и скорость, сделала меня всухую. После решающего гола на ее лице расплылась такая счастливая улыбка, что я чуть не умер от нежности к ней.

В торговых рядах большинство магазинов были ювелирными или антикварными. Витрины сияли бриллиантами. И хотя Люси не задерживалась возле витрин с кольцами, как некоторые другие девушки в сопровождении парней, я вдруг понял, что хочу загладить свой промах прошлой ночи, что мне хочется встать перед ней на колено и предложить руку и сердце. Смешно сказать, но меня остановило чувство гордости — я не хотел просить Люси выйти за меня, пока не закончу отношения с Шарлоттой честно и навсегда.

Я купил для Шарлотты подарок на день рождения — шелковый шарф от «Пола Смита». Она поблагодарила, но не надела его.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — сказала она.

В коробке из дорогого бельевого бутика «Агент Провокатор» под шуршащей бумагой лежала пара тончайших чулок цвета слоновой кости и шелковый комплект белья в тон.

— Ну это для тебя, разве нет?

Она покачала головой:

— Нет. Надену это я, но только для тебя. Мне надеть чулки или ты хочешь привязать меня ими к кровати?

Иногда я думал, что Шарлотта могла бы работать или даже работала высококлассной проституткой, иначе как она научилась всему этому?

Секс был просто невероятным, но еще и потому, что я знал — это в последний раз. Потом я встал, принял душ и оделся, потому что говорить с ней начистоту раздетым я просто не мог — был слишком беззащитен.

— Ну вот, — сказала она, когда я стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу.

— Я знаю, что говорил это и раньше, но теперь я серьезно. Это был наш последний раз, — промолвил я.

— Ты же не рассказал обо мне жене, я надеюсь?

— Не называй ее так.

— Она не залетела, надеюсь?

— По моим сведениям, нет, — сказал я холодно. Хотел показаться уверенным в себе, а получилось, что говорю как подонок.

— А то неловко бы получилось…

— Что? — ощетинился я. Беременная Люси или нет, Шарлотты это вообще не касалось, не ее дело. Хотя я был бы не против, если бы это было так, но Люси слишком умная и аккуратная, чтобы залететь.

— Потому что я — да, — произнесла Шарлотта. — Я беременна.

И потом, после долгой паузы:

— Ты не мог бы сделать лицо чуть посчастливее?

— Как?

— Милый, это же курс средней школы — пестики и тычинки.

— Но… — Неужели она не предохранялась?

— Поликистоз. У меня практически не было шансов забеременеть.

— Но ты же должна была…

— Ты никогда не спрашивал меня об этом.

Как это могло случиться? Господи, я же врач! Почему я забыл обо всех мерах предосторожности? Да потому, что каждый раз мне казалось, что это невероятная удача, что одно мое неверное движение или действие, и сказка закончится.