Кейт Эберлен - Скучаю по тебе

— А вы молодец, доктор Макдоналд! — сказала она строго и едва заметно подмигнула, проходя мимо.

Аромат ее экзотических духов еще пару секунд стоял в воздухе после того, как она ушла, хотя бы немного отвлекая от привычного тяжелого запаха антисептиков, которые мало маскируют вонь в переполненном приемном покое отделения скорой помощи.

Под конец учебного дня к нам с футбольного матча привезли несколько мальчиков с разными спортивными травмами, но временного затишья в начале вечера, которое бывает до того, как начинают поступать пострадавшие от алкоголя люди, в этот раз не случилось — произошла серьезная авария: пострадало семнадцать человек, один с летальным исходом.

В пять меня попросили остаться еще на одну смену, и у меня было всего несколько минут, чтобы быстро позвонить Люси на мобильный — мы как раз только купили себе телефоны, узнав, что будем проходить интернатуру в разных больницах. Сложно представить, но еще совсем недавно телефоны не имели выхода в интернет и использовались только для связи в экстренной ситуации. Я стоял у входа в приемный покой, поскольку пользоваться мобильными телефонами внутри здания больницы было запрещено, и слышал приближающийся вой сирен. Когда я говорил о том, что меня не коробило от вида травм, это было до того, как я увидел людей с обгоревшими лицами. Странно, но чувство ужаса не заставило меня бежать прочь, потому что я знал: моя помощь сейчас очень нужна. Адреналин добавляет сил. Ты просто делаешь то, что должен. Живешь текущим моментом. Перед прибытием следующей кареты «Скорой помощи» у тебя есть только время отдышаться. И, стоя на том же месте у входа, я вдруг понял, что я обожаю эту работу!

В этот вечер я начал курить. Вам кажется, врачи не должны курить, раз они так хорошо знают, насколько это опасно для здоровья. Но все не так. Когда ты видишь, насколько хрупка человеческая жизнь, ты теряешь интерес к какому-то своему будущему здоровью. Я курил в школе. Это было обязательно, иначе прослывешь слабаком. И когда медбрат, стоявший рядом со мной у входа, предложил сигарету, для меня это был как жест солидарности, который нужно принять.

Я был на ногах до половины двенадцатого ночи. То есть шестнадцать часов кряду. Усталости я не чувствовал, но я бы сразу вернулся в свою квартиру, если бы не встретил Шарлотту на выходе из больницы.

— Ангус! — окликнула она меня. — Ангус!

Я не мог понять, почему она повторно окликнула меня: раздраженно или просто настойчиво?

Она только освободилась после смены.

— Как дела у миссис Коллинз? — спросил я.

Кажется, дело с этой старушкой было так давно, с тех пор я словно прожил несколько жизней.

— Думаю, нам удалось спасти ее руку, — проговорила Шарлотта. — Можно сказать, ей повезло, что ты ее нашел. Моему коллеге не сообщили, что у старушки срочный диагноз.

Я подумал: интересно, она прикрывает коллегу или это правда?

— Ну и как тебе тут, нравится? — спросила она, идя немного впереди и слегка наклонив голову в мою сторону. Серый кашемировый кардиган был небрежно накинут поверх черной майки и юбки выше колена, облегавшей ее ноги в черных чулках. Ее каблуки цокали по мостовой.

— Нравится — пожалуй, не совсем точное слово…

— Ты про аварию? — Слухи явно быстро распространились. — Что, ужас?

— Да, жуть.

Мы дошли до перекрестка Тоттенхэм-Корт-роуд. Дальше ей было на юг, а мне на север.

— Ты торопишься? — вдруг спросила Шарлотта. — Мне кажется, тебе бы сейчас не помешало выпить.

Это, в общем, было даже не предложение, а диагноз. Я подумал: интересно, есть ли какие-либо правила взаимоотношений со старшими коллегами? Но потом подумал: это же Шарлотта. Я ее знаю с тринадцати лет.

Я посмотрел на часы. Было далеко за одиннадцать, и все пабы закрылись давным-давно.

— Даже не знаю, куда мы в такой час можем пойти, — сказал я.

Она легко рассмеялась.

— Мы пойдем в мой клуб, — предложила она, вскидывая руку, чтобы остановить такси.

Клуб оказался одним из тех мест в Сохо, куда пускают только своих: на входе домофон с видеокамерой, а на рецепции тебя встречает вышколенный персонал. В заведении было не протолкнуться от молодых, богатых и перспективных — все в возрасте двадцати — тридцати с небольшим.

— В основном телевизионщики и журналисты, — пояснила Шарлотта, пока мы продвигались через толпу, — но у меня в здешнем комитете есть связи.

Интересно, мужчина или женщина? — подумал я, не спуская глаз с ее черных волос. Скорее всего, мужчина. Шарлотта была слишком строгая, ее сложно было представить хохочущей в окружении подружек, как Люси. Я оглядел бар, картины современных художников на стенах, открытую кухню, меню на меловой доске — равиоли с тыквой и спаржей, томленая свиная грудинка, салат радичио на гриле, — пытаясь запомнить все детали, чтобы потом описать этот удивительный ночной мир, другую жизнь, о существовании которой мы даже не подозревали.