Тим О`Брайен - На Лесном озере

Ближе к вечеру третья рота построилась в походную колонну и двинулась на восток, в сторону моря.

Кудесник держался ближе к хвосту. Голову опустил, ссутулился, считал шаги и старался отогнать зло. Это было непросто. Жужжание, казалось, шло из его собственного черепа. Мухи, твердил он, – но это были не только мухи. Земля, небо, солнечные лучи. Все соединилось вместе.

Поздно вечером они разбили лагерь на берегу. На западе, где были горы, небо сначала стало матово-красным, потом фиолетовым; вскоре в сумерках начали возникать диковинные фигуры и силуэты. «Потусторонний мир», – сказал Тинбилл, после чего ненадолго все замолчали; потом раздался чей-то голос: «Не умирают, черти, и всё тут».

Они расселись у своих окопов беспорядочными кучками. Одни молчали, другие обговаривали события дня – бинтовали моральные ссадины. В разговорах тон задавал Колли. Гады, они и есть гады, сказал он. Велено же было все там вычистить – вот и вычистили, и кому на этой Божьей зеленой выжженной земле какое, к чертям, дело? Бойс и Конти засмеялись. Тинбилл посмотрел на лейтенанта в упор, потом встал и отошел. Колли взглянул на Кудесника.

– Что это с нашим апачем стряслось? Сам не свой парень.

– Чиппева, – сказал Кудесник. – Не апач.

– Правда, что ли?

– Так точно, сэр.

Колли отвел глаза, стал смотреть в мертвое пространство. От его тела и формы отчетливо несло кровью.

– В племенах я не шибко силен; но ты бы ему объяснил, какая у нас вышла классная операция. Раз-два, заряжай, бей. Работа.

– Так точно, сэр, – сказал Кудесник.

– Ищи и круши.

– Правда вот, оружия не нашли что-то. Пусто. Одни женщины и дети.

Колли смахнул с рукава муху.

– Это какие же такие дети?

– Ну, дети… Там которые были.

– Так, какие еще дети? – Колли, вскинув брови, повернулся к Бойсу и Митчеллу. – Вот вы, парни, каких-нибудь вьетконговских детей видели там?

– Никого, – сказал Бойс – Ни единой живой души.

– То-то же, – кивнул Колли. – Плюс к этому я так считаю: пусть невиновный бросает камень. Тоже из вашей Библии распрекрасной.

В темноте кто-то хихикнул. Другой сказал:

– Ловко он это.

Настала ночь – темная, непроницаемая. Кудесник еще посидел, послушал, потом встал и прошел через лагерь к окопу Тинбилла. Тот сидел один, уставившись куда-то поверх рисовых полей.

– Минут через десять—пятнадцать Тинбилл произнес:

– Сука лейтенант. Плюнь в глаза, скажет «Божья роса». И убийца.

– Не он один.

Тинбилл испустил короткий, беспомощный вздох.

– Слушай, только глаза закрою, так прямо и вижу… Как мясная лавка. Сколько, по-твоему…

– Не считал.

– Три сотни. Три сотни точно.

– Может быть.

– Не может быть. Точно. – Тинбилл лег на спину и стал смотреть на звезды. Потом вдруг издал тихий горловой звук.

–Да еще вонь эта. Как прилипла.

– Реку найдем. Смоем.

– Фиг ты это смоешь. Слушай, черт, как жить-то теперь? Как письма писать домой?

– Не знаю, – сказал Кудесник – Постарайся забыть.

– Как это?

– Сосредоточься. Думай о другом.

Опять замолчали. Кругом густо, басовито жужжали мухи.

– Чтоб вас совсем, – сказал Тинбилл.

Наутро третья рота двинулась на юг – к реке Сонгча-хук. День был жаркий и пустой. Через полчаса первый взвод повернул на запад и начал подниматься на невысокий пологий холм, который вздымался среди рисовых полей словно усталый старый зверь, пытающийся встать. Слон, сказал Мейплс, но кто-то покачал головой, сказал – нет, скорей паршивый буйвол; так вот на ходу судили-рядили довольно долго.

Кудесник не понимал, какое это может иметь значение. Он все представлял себе старика с мотыгой – как бедняга ковылял сквозь красную пыль. Как мотыга дирижерской палочкой взмыла вверх, блеснув на утреннем солнце, и упала наземь. Забыть, думал он, но картина не уходила.

На полдороге к вершине холма рота устроилась на привал, а Колли с Мидлоу ушли вперед с миноискателем. Место было опасное, сплошь мины, и солдаты, прежде чем расположиться, тщательно проверяли любую якобы безобидную площадку. Кое-кто закурил, но большей частью просто сидели и ждали. Запах крови въелся всем в кожу. «Разорители могил», – сказал Конти. Он все хихикал и изображал голосом привидение, пока Тинбилл не велел ему заткнуться.

Кудесник старался не слушать. Он потер кулаками глаза и стал смотреть на раскинувшуюся внизу зеленую равнину. На севере, примерно в километре, лежала деревня Тхуангиен – нечеткое пятно темной древесной листвы посреди рисовых полей. Несколько хижин еще дымились.