Тим О`Брайен - На Лесном озере

Элеонора КУэйд

Христа прикончить! [28]

Джон Уэйд

Я взял одноствольное ружье моего отца, которое он много раз обещал подарить мне, когда я вырасту. Вооружившись им, я двинулся наверх. На первой лестничной площадке мне встретилась мать. Она шла из комнаты, где лежало его тело… она была вся в слезах. «Ты куда?» – спросила она… «Я иду на небо!» – ответил я. «Что? Ты идешь на небо?» – «Да, и не останавливай меня». – «А что ты собираешься делать на небе, бедный мой малыш?» – «Я собираюсь убить Бога, который убил моего отца».

Александр Дюма. «Мои воспоминания»

Джон так с этим и не смирился. Я слышала, как он ночью разговаривал, целые беседы вел понарошку с отцом. Как и я, хотел объяснений – знать хотел почему, – но, похоже, в конце концов каждый из нас пришел к своему печальному ответу.

Элеонора КУэйд

Дети действительно часто испытывают гнев, потому что воспринимают смерть родителя как намеренный уход… Это вызывает отрицательные последствия в том случае, если неизжитое детское горе переносится в зрелый возраст.

Ричард Р. Эллис «Маленькие дети: бесправное горе»

Стыд… может быть понят как рана в человеческом «я». Он часто возникает в раннем возрасте как результат интернализации презрительного голоса, обычно родительского. Упреки, предостережения, издевки, насмешки, изоляция и другие формы пренебрежения или агрессии вносят в него свою лепту.

Роберт Кейрен. «Стыд»

Я подошел к хижине, и оттуда выскочила женщина. Я выстрелил и ранил ее, тогда она опять побежала внутрь и вышла с ребенком и другими людьми… Там были мужчина, женщина, две девочки… Подошел один из второго взвода, забрал у меня автомат и сказал: «Всех подряд убивать!» Он их застрелил.

Рой Вуд, показания на военном трибунале

– Кто стрелял?

– Почти все. Иногда это выходило случайно. Мой приятель Кудесник, он просто…

– Кто-кто?

– Кудесник. Он случайно застрелил старика, так он мне сказал. Я думаю, рефлекс сработал.

– Кто такой Кудесник?

– Парень один. Не помню, как его по-настоящему звали.

– Может быть, постараетесь вспомнить?

– Попробую .

Ричард Тинбилл, показания на военном трибунале

Джон! Джон! О, Джон!

Джордж Армстронг Кастер

– Итак, что вы увидели в этом рву?

– В этом рву лежали люди.

– Можете сказать сколько?

– От тридцати пяти до пятидесяти.

– Что они делали?

– На вид все были мертвые.

Рональд Гржезик, показания на военном трибунале

Там все воняло, особенно этот ров. Повсюду мухи. Они светились в темноте. Это было как не знаю что – как потусторонний мир. [29]

Ричард Тинбилл

Убийство продолжалось четыре часа. Убивали основательно, систематически. Под утренним солнцем – сначала розовым, потом багровым – людей расстреливали, полосовали ножами, насиловали, кололи штыками, рвали на куски гранатами. Трупы лежали кучами. Часов в одиннадцать, когда в третьей роте объявили перекус, рядовой Ричард Тинбилл и Кудесник сели на насыпь, что шла вдоль рисового поля около деревни Тхуангиен. Открывая банку персикового компота, Тинбилл вдруг вскинул голову, прислушался.

– Звук-то, – сказал он. – Слышишь?

Кудесник кивнул. Правда, это был не один звук. Много тысяч звуков.

Помолчали. Потом Тинбилл сказал:

– Ну дела.

Чуть позже:

– А говорили, нет гражданских. Помнишь, говорили ведь. Что гражданских нет никого. – Он доел компот, бросил банку, развернул батончик шоколада. – Они, правда, все коммунисты.

– Может, и так.

– Скольких ты?

– Двоих, – сказал Кудесник.

Тинбилл облизал губы. Он был красивый парень, чистокровный индеец чиппева с быстрыми глазами и мягкими движениями. Несколько секунд он смотрел на свой шоколад.

– Звук-то, приятель.

– Пройдет.

– Хрен тебе, пройдет. Я-то хоть не убил никого.

– Хорошо. Это хорошо.

– Да, ну а… Как же так вышло-то?

– Солнце, – сказал Кудесник.

– Как-как?

– Ешь свой шоколад.

Тинбилл начал что-то еще говорить, потом осекся и прижал к ушам ладони.

– О господи. Все бы сейчас отдал за ушные затычки.

Результаты опросов сначала стали плохими, потом ужасными, потом невозможными, и катастрофа девятого сентября была вполне предсказуема. Около девяти вечера Тони Карбо выключил телевизор.

– Чего еще ждать? – сказал он.

Джон Уэйд подошел к телефону и позвонил Эду Дерки. Это легко было сделать. Никаких переживаний – разве что мимолетная прохладная тень эмоции. В какой-то момент, еще разговаривая, он кивнул Кэти и поднял большой палец,