Тим О`Брайен - На Лесном озере

Углубившись в деревню, они чуть в стороне от дороги увидели молодую женщину без обеих грудей. На животе ножом была вырезана буква «К».

Бойс и Мейплс отошли блевать. Кудесник нашел убежище за зеркалами. Он видел, как Колли подошел к трупу, наклонился, упер руки в колени и стал рассматривать то, что лежало, не пропуская ни одной детали. Он был, казалось, искренне поражен.

– Экая бяка, – сказал он.

Поймал несколько мух, зажал в кулак, поднес к уху. Секунду подержал, улыбнулся.

– Слышите, нет? Про что эти сраные мухи жужжат небось про какие-то нехорошие дела. На весь свет разжужжались. Слышит кто из вас?

Все молчали. Одни смотрели себе под ноги, другие на труп женщины.

Колли подошел к Тинбиллу.

– Ты слышишь, про что жужжат?

– Не знаю, сэр.

– Не знаешь.

– Нет, сэр.

– Так, блядь. – Колли ухмыльнулся и прижал кулак с мухами к самому уху Тинбилла. – Лучше?

– Наверно.

– Про убийства слышишь, нет?

Тинбилл отступил на шаг. Он был и выше, и крепче, чем Колли, но молодой совсем.

– Нет, сэр, – сказал он.

– Лучше слушай.

– Не слышу, сэр. Ничего не слышу.

– Уверен?

– Так точно, сэр.

Колли сжал губы. Повернулся теперь к Кудеснику, поднес кулак к его лицу.

– Так, колдун, твоя очередь. Как со слухом?

– Не очень, – сказал Кудесник

– Да ты не торопись, послушай.

– Оглох, сэр.

– Оглох?

– Фокус такой.

Кто-то засмеялся. Бойс и Мейплс подошли, вытирая рты. Митчелл скорбно смотрел на изуродованную грудь женщины.

– Ладно, годится, – сказал Колли мягко. – Теперь насчет зрения.

– Не понял, сэр.

– Глаза, глаза. Зверства видел какие-нибудь?

– Не видел, сэр. И оглох, и ослеп.

Маленький лейтенант привстал на секунду на цыпочки, развернул плечи, принял командирскую позу. Потом проворно обвел взглядом всех по очереди.

– Слушай задачу. Болтовню всякую – отставить, ясно? У начальства уже шило здоровенное в заднице: гражданских лиц каких-то там убили. Лично я этого не понимаю. – Он улыбнулся Кудеснику. – Вот эти тут, они что, похожи на гражданских?

– Нет, сэр.

– То-то, еще бы. – Колли раздавил мух в кулаке, поднес их к носу, понюхал. – Все перерыть здесь. Посмотрим, где у них вьетконговское оружие запрятано.

Они разобрались по двое. Искать было нечего, все это прекрасно понимали, однако поиски продолжались до вечера. В сумерках они устроили лагерь около ирригационного рва поблизости от Тхуангиен. Смрад стал еще гуще. Это было уже нечто осязаемое – маслянистое вещество, обволакивавшее их легкие и кожу. Со стороны рва доносилось ровное непрерывное жужжание. Там были и светляки, и стрекозы, и огромные черные мухи с электрическими крыльями. Ров, казалось, светился в окружающем мраке.

– Блядство, – прошептал кто-то.

Через час тот же голос.

– Хватит, всё, вырубайте!

Взвинченный, сна ни в одном глазу, Кудесник наводил порядок в собственных мыслях. Он думал о Кэти, о ее вьющихся волосах и зеленых глазах, о ее улыбке, о том, как они славно заживут вместе. Он думал о том, что не надо путать войну с убийством. Ясное дело, решил он. Он порядочный человек. Никаких дурных побуждений. Да, а случившееся ему было навязано. Он этого не хотел, ему это ненавистно, и ему нужно от этого избавиться.

Он закрыл глаза. Откинулся назад и нажал стирающую кнопку в самом центре своих мыслей.

Потом, совсем уже глубокой ночью, к окопу Кудесника подошел Тинбилл. Вдвоем сидели, смотрели на мух.

В какой-то момент Тинбилл как будто заснул.

Погодя он сказал:

– Как ты думаешь, может, нам надо… что-то делать ?

– Что сделать?

– Ну, мало ли. Сообщить. Подать рапорт

– А потом?

Тинбилл неопределенно дернул плечами. Его лицо было все липкое от пота.

– Мы с тобой, мы бы доложили, и… уже не будет так погано, правда? Только вместе.

– А что с Колли тогда?

– Дерьмо вонючее.

– А с остальными?

– Я в мафию не вербовался. Молчать никому не обещал.

Кудесник смотрел прямо перед собой. Там все было в движении. Напротив него над ближним берегом рва густо роились мухи – яростное неоновое свечение во мраке Звук не давал сосредоточиться. Надо было принять в расчет свое будущее, все честолюбивые мечты; и была еще проблема старика с мотыгой. Плюс рядовой Уэзерби. Винить себя ему было не в чем – чистый рефлекс, ничего больше, – и все же мысль о рапорте в голове не укладывалась. Чтобы вот так прямо, без всяких потайных люков и невидимых проволочек.

Тинбилл толкнул его локтем.

– А как иначе-то, – сказал он. – Хоть спать будем.