Милена Бускетс - И это тоже пройдет

– Ну ладно, как-нибудь в другой раз, – кивнул он и отступил на шаг, освобождая мне путь. На прощанье он поцеловал меня, на миг прижавшись своей колючей и теплой щекой к моей.

– Вообще-то несколько минут у меня есть, – сказала я, бросив взгляд на часы. – Кстати, как тебя зовут?

– Марти.

– Очень приятно. Бланка.

Я машинально, заученным жестом протянула ему руку. По тому, как он смотрел мне в глаза, по прикосновению его теплой щеки я догадалась, что пожатие будет крепким, а ладонь – сухой и горячей.

Мы присоединились к его друзьям – парню и двум девушкам, – которые радушно приняли меня в свою компанию, одарив дружелюбно заинтересованными улыбками. Девушки говорили о мужчинах. По тону их рассуждений я поняла, что обе они не замужем (только женщины, которые счастливы в браке, способны давать мужчинам суровые и даже злые оценки) и ни у той ни у другой нет детей. Мужчины слушали, насмешливо переглядываясь, но молчали, не пытаясь опровергнуть ни одного из расхожих и по большей части ложных штампов, которые представители одного пола используют для описания противоположного.

– А ты, что ты ищешь в мужчинах? – неожиданно обратилась ко мне девушка – не та, что была с Марти на похоронах, а вторая, темноглазая шатенка с живым взглядом. Она задала свой вопрос с непринужденностью, приглашающей к откровенности, что свойственно женщинам, обсуждающим подобные проблемы.

Я заколебалась: отшутиться или ответить серьезно? Все-таки рядом сидел Марти. Он деликатно молчал, но с явным интересом прислушивался к нашему разговору. Его присутствие меня волновало.

– Лично мне нравятся мужчины, в присутствии которых мне хочется быть умнее, чем я есть на самом деле.

И добавила:

– Хотя обычно выгляжу глупее.

– Ну, дорогая, – засмеялась девушка. – Ты хочешь слишком много.

Общий разговор продолжился, но мы с Марти в нем почти не участвовали. Как-то само собой получилось, что мы обособились от остальной компании. Я поняла, что нервничаю. Мне было трудно назвать его по имени; пальцы, минуту назад крепко сжимавшие бокал, начали подрагивать. Я вспомнила о Санти и подумала, что с моей стороны жестоко заставлять его напрасно ждать меня в отеле.

– Мне правда пора.

Оттягивая момент прощания, я спросила:

– Когда у тебя день рождения?

Он вытаращил глаза от изумления:

– Только не говори, что веришь в гороскопы.

– Нет. Не верю. Просто хотела сделать тебе подарок. Преподнести новые туфли.

Он перевел взгляд на свои ступни и пошевелил большим пальцем, выглядывавшим из дырки.

– Да у меня и эти еще хорошие, – слегка покраснев, сказал он. – В них прохладно.

– Можно примерить?

Кажется, я снова затеяла какую-то игру. Ну и что? Я люблю играть и, в отличие от многих, не считаю игру пустяком. Есть немало важных истин, которые я открыла для себя играючи.

Чуть поколебавшись, он снял и поставил передо мной туфлю. Я сунула в нее ногу. Туфля была огромной, как спасательная шлюпка. Босая ступня соприкоснулась с сухой и твердой плетеной подошвой; выцветшая темно-синяя парусина с белыми разводами от морской соли слегка царапнула ногу в подъеме.

– В самый раз! – заявила я, разглядывая алый ноготь большого пальца, который смотрелся в этой обуви нелепо, как красный клоунский нос на лице. – Пожалуй, я забрала бы их себе.

– Помнишь сказку про Золушку? – улыбнулся Марти. – Принц нашел ее по туфельке, которая только ей пришлась впору.

– Точно! Я об этом не подумала.

Я осторожно высвободила ногу и вернула туфлю владельцу.

– Мне надо бежать. До встречи, Марти!

Я поцеловала его в уголок губ и ушла. Пока мое прекрасное платье не превратилось в лохмотья, а сама я – в тыкву.

Я никогда раньше не была в отелях Кадакеса. С балкона открывался хорошо знакомый вид, но мне все равно было неуютно; в отеле, куда приходишь на пару часов, всегда так – тебя гнетет одиночество, даже если ты не одна. Как солдат перед боем, ты пользуешься последней передышкой, даже зная, что она будет короткой.

– Прости, что опоздала, – сказала я.

– Ничего страшного. Просто у меня мало времени. Смотри, на улице темно уже. Сколько там осталось до полуночи?

Он улыбнулся и посмотрел на меня озорным взглядом сбившегося с пути трудного подростка. Он не рассердился. Санти никогда на меня не сердится. Наверное, считает мои выходки и эскапады платой за наш роман. Он не понимает, что нельзя потерять то, чего нет. Когда мы расстанемся, я потеряю меньше, чем он.