Милена Бускетс - И это тоже пройдет

– Я ничего про это не знала.

– Ты, наверное, тогда еще не родилась. Однажды после концерта отец поделился с ней своей проблемой – у него были трудности с деньгами. Он ничего у нее не просил – они просто болтали. Твоя мать сказала, чтобы на следующий день он к ней зашел. Он так и сделал. Она спросила, сколько денег ему нужно. Потом выдвинула ящик стола и дала ему необходимую сумму. Даже не спросила, зачем ему деньги и когда он сможет их вернуть. И расписки не взяла. Просто дала деньги, и все. А ведь она отца почти не знала. Позже отец вернул ей все до последней песеты. Но он никогда не забывал, как она его выручила.

– А что было потом? Они поддерживали связь? И где сейчас твой отец?

– Ничего не было. Деньги, скорее всего, пошли на уплату долгов – бизнесмен из моего отца был еще тот. Бар в конце концов разорился, и отец вернулся в Аргентину. Он умер несколько лет назад. А я родился здесь. Моя мать – каталонка. Когда я узнал, что твою мать будут хоронить в Кадакесе, то подумал, что должен отдать ей дань уважения. Поблагодарить от имени отца.

– Почему ты не подошел ко мне?

– Момент был неподходящий. И народу вокруг тебя было слишком много.

– Ты бы скрасил мне день.

Он усмехнулся и отвел глаза:

– Ты уверена?

– Не очень. Пожалуй, скрасить тот день не сумел бы никто. А что за девушка с тобой была?

– Подруга. Друзья ведь для того и существуют, правда? Чтобы вместе напиться или сходить на похороны.

У меня зазвонил мобильный. Оскар. Только что добрался. Звонит доложиться и напомнить, что меня ждут к обеду.

– Мне пора. Второй бывший муж приехал.

Он посмотрел на меня с испугом:

– Сколько же их у тебя?

Настала моя очередь смеяться.

– Всего два. Было. Для женщины моего возраста и с моими запросами не так уж много.

– Действительно. Ну, пока!

Я выскочила из бара. В карманах перекатывались теплые розовые жемчужины.

Почти всю столовую у нас занимает огромный деревянный стол на металлических ножках, выкрашенный в синий цвет. Его изготовили сорок лет назад по проекту моего дяди. В стене проделано окошко, через которое еду и посуду можно передавать из крохотной кухоньки (ее оборудовали в те времена, когда детей в семье еще не было и дома никто почти никогда не обедал и не ужинал) прямо на стол. Окна в столовой расположены напротив дверей, поэтому здесь никогда не бывает душно, зато всегда – светло.

Оскар с Гильемом относятся друг к другу с искренним уважением и симпатией; к сыну другого каждый из них проявляет почти отцовскую любовь. Понятия не имею, как нам с нашей вспыльчивостью и нетерпимостью удалось этого добиться, но факт остается фактом: мои бывшие мужья не стали врагами.

Оскар беззлобно подтрунивал над Эдгаром, у которого над верхней губой только-только пробился первый пушок; Гильем повязывал Нико на шею салфетку, чтобы тот не запачкался. София напропалую кокетничала с Гильемом, который на каждую ее реплику находил насмешливое возражение, что, как известно, служит одним из самых надежных способов обольщения. Элиса и Дамиан, как и положено счастливым влюбленным, вполголоса секретничали, не замечая вокруг себя никого и ничего. Она ловкими пальцами сворачивала для него самокрутки, действуя быстро, четко и очень женственно. Голову, подобно швее за работой, она чуть склонила вниз, занавесив лицо мягким каскадом волос. Каждую готовую сигарету она бережно, словно ритуальное приношение, клала перед тарелкой Дамиана. Я смотрела на них и думала о том, что в их добровольной, чуть ли не рабской покорности друг другу есть какое-то бесстыдство, сродни купанию нагишом; такие вещи не делают при посторонних. Ты воспитала во мне жесткое неприятие любых форм подчинения, какому позавидовала бы самая ярая феминистка.

Гильем купил два килограмма мидий, и мы набросились на них, все еще пахнущих морем, с жадностью. Холодное вино мы пили как воду. Элиса молчала, но я знала, что в душе она осуждает нашу прожорливость, на свежем воздухе принявшую совсем уже неприличные формы. Впрочем, у нее были все основания обижаться на нашу компанию: пару раз, когда она задерживалась на кухне, мы сметали все, не оставив ей то салата, то основного блюда, то десерта.

Лично меня радовало, что мои дети из городских неженок превратились в маленьких дикарей с просоленной загорелой кожей. Время от времени, стоило Нико отвернуться, я быстро наклонялась к нему и проводила языком по его пухлой розовой, усыпанной веснушками щеке. Он делано возмущался, но через секунду сам тянулся ко мне, лизнуть мою щеку. В эти прекрасные минуты мы с ним напоминали львиный прайд. София в сотый раз рассказывала Оскару, что она – директор крупной торговой компании.