Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему

– Да. Это я.

– Но, сэр, ваш возраст не может быть пятьдесят четыре года, как здесь указано, – пехотинец немного настороженно посмотрел на Игоря, и тот, опомнившись, картинно хлопнул себя по лбу:

– Ну да, разумеется! Это мой отец, ему нездоровится, вот и прислали меня вместо него.

– Ваш «ай-ди», пожалуйста.

Игорь показал свой паспорт:

– А что, какая-то проблема?

– Я должен выяснить насчет вас, сэр. Подождите немного.

Игорь, для вида недоумевая, пожал плечами, но все шло так, как и предполагал отец. Несовпадение формальностей, сейчас они проверят, что это за сын такой, позвонят в российское посольство, где этого звонка с нетерпением ждут, и его пропустят. В начале девяностых, когда о Бен Ладене не было известно никому, кроме разве спецслужб, когда «Талибан эрлайнз» не разрушила еще Близнецов – символ американской веры в собственное благополучие и неуязвимость, охрана посольств, тем более в старой Европе, была не очень-то придирчива. Не было еще в американцах того страха, который навсегда поселится в подсознании целой нации спустя девять лет. И поэтому пехотинец, который появился спустя несколько минут, всего лишь вручил Игорю его паспорт, улыбнулся и заявил, что все о’кей…

…Собственно фасад был полукруглым из-за того, что зал приемов, так называемая Круглая комната, или Раунд-рум, был и впрямь круглым помещением, половина которого выдавалась наружу, делая посольство бочкообразным, словно живот завсегдатая закусочной «Уэнди». По всему пространству этой паркетной окружности рассредоточились группы людей «официального» типа:

Сухопарые дипломаты, каждый из которых имел на носу очки в золотой оправе, и складывалось впечатление, что это их особый дипломатический кич.

Военные атташе, от фраков и смокингов которых за милю разило Вест-Пойнтом и тезисами доктрины НАТО.

Женщины в вечерних туалетах облегченного типа: много открытого тела и самая малость черного шелка.

И среди всей этой публики НИКТО не был одет в белый смокинг, враз превративший Игоря в хрестоматийную белую ворону, ну, или во€рона, если соблюдать половые различия. Игорь вмиг почувствовал себя изгоем, истинным отщепенцем, клоуном! Сухопарые дипломаты, подтянутые военные атташе, официальные статс-дамы – словом, все присутствующие мгновенно обратили на него свое внимание, и несчастный Лемешев сделался объектом шуток и насмешек. Все тут же принялись спрашивать друг у друга, кто этот «парень в медицинском халате», откуда он, а уж после того, как узнали, что он из России, то здесь предела сарказму и вовсе не стало.

– Что же вы хотите от этих русских? – снисходительно обращаясь к окружающим, говорил какой-то англичанин, кажется, советник по культуре. – Они лишь недавно вылезли из своих земляных нор, где одновременно проживали сразу по нескольку семей. Требовать от них и малейшего намека на вкус было бы слишком жестоко…

Произнесено это было даже не вполголоса, а громко и без всякого стеснения. Игорь отчетливо расслышал каждое слово и, стараясь сдерживать мгновенно вспыхнувшую в нем ярость, сделал вид, что ничего не понял. Он бесцельно расхаживал среди всех этих государственных чинуш, держа в руке бокал с шампанским, напустив на себя вид скучающего денди, которому в общем-то безразлично, что там сказал какой-то английский «юморист».

Колкости продолжались. Многие из гостей уже в открытую при виде его принимались хихикать, но Игорь крепился как мог, дав самому себе обещание продержаться на проклятом приеме еще минут пятнадцать, а затем спокойно удалиться. Что он будет говорить отцу, как объяснит свое бегство, он еще не придумал, но решил, что в любом случае завтра и ноги его не будет в этом городе и вообще в стране. Купит билет, если не будет на московский рейс, то куда угодно: в Питер или в Киев, и к чертовой матери отсюда! Он в эти игры не играет! И вот когда отведенные им самому себе «минуты вежливости», по его собственному ощущению, подошли к концу и он стал потихоньку продвигаться к выходу, до его ушей вдруг донеслись слова какого-то, по-видимому, восточного дипломата, турка или араба. Этот оливковый джентльмен надменно процедил сквозь зубы, обращаясь к двум своим слушателям, японцу и пожилой даме в легкомысленных брючках:

– Этот гяур напялил на себя белые одежды неспроста. Русня вот-вот выбросит белый флаг, он для них почти уже превратился в государственный.

Этого Игорь вытерпеть не смог. Он быстро подошел к смуглявому обидчику и ткнул его кулаком в подбородок. Тот упал прямо на даму в легкомысленных брючках, которая тотчас завизжала, словно свинья под ножом мясника. А тем временем Игорь вышел на середину залы и, уже совершенно не контролируя себя, чувствуя, что вновь появилось внутри его то же самое ощущение, что и три дня назад там, в московском дворе, очень громко и отчетливо произнес по-английски: