Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему

– У вас глаза персидской княжны, – вдруг неожиданно выпалил Гера и поймал себя на том, что он высматривает на пальце девушки обручальное кольцо. Кольца он не обнаружил и от этого улыбнулся еще шире.

– А у вас, – девушка перекрыла капельницу и ловко удалила катетер из его вены, – у вас не типичные для реанимации позывы говорить дежурным медсестрам комплименты.

По тому, как она это сказала, сразу стало ясно, что она и впрямь умна, голос ее звучит так, как и должен звучать голос красивой женщины, то есть красиво и глубоко, а дежурство ее только началось.

– Вовсе нет. Зачем вы говорите о себе во множественном числе? Ваша ммм… коллега достойна совершенно других комплиментов, а мои позывы развились бы и у вдребезги инфарктного больного. При виде вас болезни сердца перестают быть конкурентоспособными и сердце, готовое остановиться, начинает биться с новой силой, словно ему батарейки заменили.

Рыжая медсестра поглядела на него чуть внимательнее и дважды моргнула.

– Ваши глаза словно бабочки, – продолжал Гера вешать красные флажки, как при облаве на волка. – У вас ресницы – это крылья махаона. Никогда не видел ничего подобного.

Подействовало, улыбку он заслужил. Не пошлую, а признательную. Сейчас мало можно встретить мужчин, которые действительно умеют делать то же, что умеют делать все, то есть ухаживать, но делают это красиво. За это и признательность.

Она ничего не ответила, просто улыбнулась. И повезла, милая, эту скрипящую колесиками капельницу куда-то, впрочем, не важно куда.

А через десять минут Геру посетил врач-ровесник. Он присел прямо на прикроватную тумбочку, пощупал Герин пульс, остался доволен и спросил:

– Вы как?

– Плохо, доктор, – солгал Гера, – все еще плохо. Давит, колет…

– Ну, ничего. Вы же у нас, вот и будете лежать, покуда не поправитесь.

– С удовольствием, – сказал Гера и вспомнил выбившуюся из-под накрахмаленного колпака прядь рыжих волос, – с огромным удовольствием.

– Сэр, ваша фамилия есть в списке гостей?

– Разумеется. Моя фамилия Лемешев.

– Один момент…

Игорь стоял у входа в здание посольства США: полукруглый современный фасад резко контрастировал с классической застройкой центра Рима. Отчасти вызывающий контраст приглушал буро-красный тон облицовочного кирпича, но даже это не спасало здание от эпитетов «уродливое» и «идиотское», которыми давно, с самого момента постройки, наградили его римские аборигены-острословы. У итальянцев под языком всегда было довольно колючек, которыми они щедро награждают все, что вызывает их неприязнь. Но Империя всегда Империя, для нее, помимо всего остального, превыше всего демонстрация статуса «самой-самой» и совершенно наплевать, что это будет статус самого уродливого здания посольства в Вечном городе. В конце концов, это не важно, ведь «статус-кво соблюден, и плевали мы на каких-то там макаронников с их жалкими потугами на мировое культурно-эстетическое господство» – типичный образчик американской державной морали.

Игорь вспоминал последние наставления отца, данные во время завтрака и последующей, донельзя нудной прогулки в саду. Нудной оттого, что сомнения вчерашнего дня, взращенные на похмельном поле депрессии, с приходом нового дня без остатка улетучились. Прелести чаровницы Марго, доставшиеся какому-то бандюге, новый день превратил в разбитые суставы старой, предназначенной в татарское азу лошади, и ничего не осталось от вчерашнего сожаления к самому себе. Наоборот, будущее кружило Игорю голову и будоражило воображение. Само собой, нудный папин инструктаж был проигнорирован, и, усевшись на заднее сиденье посольского черного и лакового, как рояль, лимузина, Игорь тотчас забыл о предупреждениях, наставлениях и прочей, как он считал, ерунде. Единственным, что запало ему в душу, были слова отца, сказанные в самом конце их прогулки: «История знает немало примеров того, как одна женщина смогла повлиять на судьбу миллионов людей. Вспомнить хотя бы адмирала Канариса, однажды обратившего внимание на прелести Маты Хари, и то, что из всего этого вышло. Дерзай, тебе все карты в руки. Мы с Сеченовым продумали все до мелочей». Поэтому главное теперь – это Пэм и белый смокинг и…

– Простите, сэр, но в списке заявлен сотрудник российского посольства Эндрю Лемешев. Так это вы?

Голос морского пехотинца из охраны посольства прервал поток его мыслей, и Игорь механически ответил: