Анастасия Петрова - Последняя треть темноты

— Надеюсь, у вас все будет в порядке, — примирительно сказал Вася Петров. Я присмотрю за ним в школе. Надеюсь, он больше не будет ходить голодным. Это вредно, особенно в его возрасте.

— Не беспокойтесь, — немолодая женщина указала гостю на дверь. — Или, может, Вам с собой завернуть пирога с телятиной и пару картофелин в мундире?

— О-о, нет-нет, — сказал Вася Петров. — Спасибо.

В глазах у него комната словно взлетела и упала. И не попрощавшись с мальчиком, исчезнувшим на кухне, учитель покинул дом; на темной площадке скользнул подошвой по влажным ступеням и как-то боком, криво покатился вниз по лестнице, держась за сердце.

— Что? Что с тобой такое?

Сашино лицо вытянулось, и рот приоткрылся, словно у манекена или сломанного робота. Она сильно ударила себя по щеке. Но боль не прошла. Неуклюжие слепые пули сыпались в голову, и картинка перед глазами прыгала от каждого движения: Нет! — Саша всколыхнулась всей грудью — я выплюну, выплюну свое сердце — и как змея, которую натравили на публику в цирке, стала высовывать язык, выдвигать вперед шею на шарнирах, бросаться вперед, к воде, окарикатуриваясь и напоминая девственницу-самоубийцу.

Нина догадывалась, что происходит, но колебалась. Сейчас, когда дело с Зольцманом и поездкой было уже на мази, класть Сашу в больницу не хотелось.

Нина подошла к подруге аккуратно, почти на цыпочках, сбоку и обхватила ее, сжала плечи изо всех сил. Саша то на секунду утихала, то снова вздрагивала, стучала зубами и делала страшные глаза, в которых отражался страх и восторг перед неподвластным сознанию бунтом.

Всякий подверженный панике подтвердил бы: пределы и правила приступов-игр расплывчаты, по-детски неустойчивы; здоровому человеку подобные атаки сложно распознавать. Паразитическое их свойство невообразимо, а эффект и того сумрачнее. Хорошо, что Нина часто имела дело с пациентами и знала, что у любой болезни есть свое лицо.

— Тремор пройдет, — спокойно сказала Нина. — Я вызову такси. Дома ты поспишь, завтра я сделаю дела и мы отправимся в путешествие.

— Нет! — Саша резко вырвалась из объятий и встала ровно, будто гимнастка, готовая к феерическому сальто. — Не надо такси! Pas de taxi! [4] Никаких такси! (фр.)

Я никуда не еду. Мне нужны мои таблетки. Я не хочу Россию. А Гантер?

— Никаких таблеток, а то я тебя сдам в токсикологию ближайшей больницы.

— Я тебя не верю.

— Тебе, а не тебя.

И Саша вздумала бежать, но вдруг перехотела. Опустилась на ступени у воды.

— У меня все перед глазами дергает, — сказала она обреченно и хитро-покорно. — Дай хоть бы парочку сонных. Я знаю, у тебя есть.

— Снотворного? Ты проверила мою сумку?

— Ты же мои вещи перековала!

— Перекопала, а не перековала.

— Заткнись.

— Не дам.

— Почему?

— Ты сама справишься.

— У меня сердце колотится, я не могу дышать.

— Сколько лет ты принимала таблетки?

— В общей сложности лет пять.

Нина вытаращила от изумления глаза.

— Не одинаково. Совсем плохо года два. И уже давно ничего не брала.

— Как долго? Как долго ты уже ничего не принимаешь?

— Несколько месяцев. Но иногда мне ужасно. Тогда беру успокоительное.

— И снотворное?

— Иногда.

Саша мотнула головой, изобразила плечами волну. Беспокойство росло, как снежный ком, и ком этот закатывал девочку в тысячу слоев и мчал с горы вниз, туда, где можно упасть на хрупкий лед еще не совсем замерзшего озера и провалиться в ледяную воду.

— Мне не станет лучше, если я не приму успокоительное или не умру! Ты не понимаешь! — заголосила Саша. И для пущей верности принялась сбрасывать оставшиеся от ужина продукты прямо в Сену. Бабах — помидоры! Хрясь — бутылка вина о камень. Осколки носком кроссовки в воду.

— Прекрати немедленно! Перестань!

На верхней палубе, вернее — набережной — ссору заметили двое полицейских. Они на секунду остановились, затем медленно, вразвалочку, стали спускаться к нарушительницам порядка.

— Проблемы, девушки?

— Нет, проблем нет, — быстро ответила Нина, схватив Сашу за шиворот и затем медленно отпустив.

— А кто мусор набросал в воду? А ну-ка доставайте! Или штраф платите!

— Я достану! — Саша распласталась животом на камнях, словно выброшенная на берег рыба, или скорее — огромная черепаха вида megalochelys gigantea, и стала гонять ладонями воду туда-сюда, пытаясь выловить пакет с остатками сыра.

— Не надо! Давайте я лучше заплачу штраф, — взмолилась Нина, наблюдая за тем, как ловко подруга измывается над собой и окружающими.