Анастасия Петрова - Волки на парашютах

Художник Алиса Юфа

© А. Петрова, 2020

© ООО «РОСМЭН», 2020

– Кто я?

– Ты маленький зайчик.

– Ага. А кто я ещё?

– Мм… – Мама задумалась. – Ещё ты маленькая собачка.

– Ага, а ещё?

– По-моему, достаточно. Ты уже и так зайчик и собачка.

– Я зайчик и собачка, но я кто-то ещё, кто-то очень-очень маленький, кто я?

– Маленький… крокодильчик?

– Не-е-ет.

– Маленький… слоник?

– Нет, слоник – это слишком банально.

– Ну тогда я не знаю.

– А ты подумай.

– Маленький… гусик?

– Нет, маленький гусик – это Варя.

– Да, ты прав. Ну тогда кто?

– Я маленький комочек!

– Комочек – это уже слишком. Давай ты будешь кем-то побольше?

– Нет. Я маленький. Я маленький комочек, зайчик и собачка. И пёсик.

– Пёсик и собачка – одно и то же.

– Нет, не одно.

– Ну ладно.

– Как? Уже всё? Ну, мам, ну поиграй со мной ещё немножечко!

– Мы уже и так перебрали всех зверей. Ну, хочешь быть маленькой свинкой?

– Сама ты свинка!

Так у нас дома заканчивался каждый вечер. Перед сном мама приходила меня поцеловать, и мы играли. Мама должна была придумывать для меня ласковые названия. А я либо соглашался на них, либо не соглашался. В результате у меня набралась целая гора разных кличек. Моя младшая сестра Варя даже заревновала. Тогда я придумал, что она маленький гусик. И гусик успокоился. Ей было достаточно гусика, ну а мне каждый день требовались новые названия.

– А я похож на маленького кузнечика?

– Нет, кузнечик – это насекомое, – говорила мама.

– Я тоже насекомое!

– Что ты глупости говоришь! – сердилась мама.

– Я маленький сверчок.

Кроме кличек, я ещё хотел, чтобы меня называли разными именами: Петя, Вася, Ваня. Мама надо мной подшучивала, мы вместе смеялись, и всё было хорошо, пока однажды не случилось ужасное.

Прошлой осенью в школе учительница по чтению проверяла, все ли в классе, и, когда она сказала: «Петя Лапшин», я автоматически поднял руку.

– Ты Петя Лапшин? – спросила она.

– Нет. Я Витя.

Учительница очень странно на меня посмотрела, а я не знал, как ей объяснить, что мама иногда называет меня Петей.

После урока учительница подошла ко мне и спросила, всегда ли я откликаюсь на Петю. Я сказал, что, в общем, да. Тогда она спросила, откликаюсь ли я на Витю. И я ответил, что, в общем, тоже да. Она как будто совсем не удивилась и попросила перечислить все имена, на которые я откликаюсь. Я начал:

– Петя, Ваня, Костатин…

– Константин? – повторила она.

– Нет. Костатин. Потому что у меня очень широкие кости.

Учительница прищурилась, внимательно глядя мне в глаза.

– Так доктор сказал, – уточнил я, чтобы она не думала, будто я сочиняю. – Ну так вот…

Но она не дала мне закончить, сказала, что всё поняла. А на следующий день моей маме позвонила классная руководительница. Я точно не знаю, о чём она беседовала с мамой, но мама была недовольна. Перед сном она, как всегда, пришла ко мне в комнату, но вместо того, чтобы поиграть со мной, вдруг сделалась сердитой и заявила, что в имена мы больше играть не будем.

– Почему?

– Так нельзя. Ты так никогда не повзрослеешь.

– Почему?

– Потому что взрослый человек от маленького отличается тем, что понимает, кто он.

– Я понимаю, кто я! Просто меня несколько, я маленький народ!

– Нет. Ты не народ, ты мальчик. Тебя зовут Витя.

– Но я не хочу, чтобы меня звали Витя.

– Меня это не интересует. С завтрашнего дня никаких имён! – Мама развернулась и открыла дверь.

– То есть сегодня мы ещё можем поиграть?

Дверь захлопнулась без ответа.

Ночью я не сомкнул глаз. Я не мог расстаться со своими именами. Они были живыми. Они были частью меня – каждое по-своему. Ваня играл на саксофоне. Петя рисовал акварелью море. Костатин занимался борьбой. И вдруг меня озарила гениальная мысль. Что, если мне самому научиться играть на саксофоне, заняться борьбой и рисованием?

Утром я вбежал в родительскую спальню и на ходу выпалил: