Грим - Приключения в приличном обществе

Вначале было несколько непривычно водить пером. Глаголы разбегались, плутали, путались. 'В замке царило довольно тепло', - написал я и задумался. Потом, по прошествии получаса исправил тепло на темно - нет, всё не то. Я окончательно отвык иметь дело с бумагой. Это не простыня, которая все стерпит. На бумаге всякая глупость сразу видна.

Однако мало помалу перо разбежалось, и вечер так стремительно пролетел, что я не успел или забыл проголодаться. Что происходило снаружи, я не знал. Все, полагаю, спали. Ночью раздался однажды стук в дверь, и голос Маргулиса, просочившийся в замочную скважину, спросил, не хочу ли я войти в состав ночного правительства, поскольку все равно не собираюсь спать до утра.

Последовал решительный отказ.

За час до рассвета третий - окончательный - вариант пьесы был вчерне готов. Я предполагал не растекаться мыслию, уложившись в авторский лист, но, переписав набело, убедился, что получилось и того менее.

Пьеса - не песня. Можно на пару часов растянуть, заполнив паузы между репликами действием.

Ровно в половине восьмого, как и договаривались, я вручил текст Перепетунову и провалился в сон.

Видел во сне Пушкина, который стоял и писал на свой письменный стол.

Проснулся я от мерзкого визга. Было около десяти утра.

Чума располагает к пиру, приготовления к которому шли полным ходом. Визжали свиньи в загоне, расположенном сразу за кочегаркой. Там их было дюжины две разного возраста и величины. До сего дня за ними ухаживали кочегары за доппаёк. Но теперь стало некому.

Визжали они, возможно, от голода, но, спустившись вниз, я убедился, что это мое предположение оказалось неверным. Несколько человек из карательного подразделения, вооруженных ножами, окружили загон. Видно было, что все почти трусили. Гребенюк лично забоем руководил.

- Собираетесь ждать, - вопрошал он, - когда эти добрые животные сами накормят вас собой? Ты - слева, Котов - справа. Гаврилов! Нападаешь сверху и бьёшь ножом. Да не мучай жертву, а сразу заклай. В горло тычь, там более мягко.

- Ты меня не учи, - огрызнулся Гаврилов. - Я в убойном одиннадцать лет отработал.

Через час со свиньями было покончено. Тут же принялись их разделывать. Некоторых изжарили на вертеле.

Пир и параллельно пиру - спектакль - решили закатить в вестибюле. Он был достаточно просторен, чтобы вместить всех. Лозунг 'Пир - только членам партии!', подумавши, сняли, заменив более политически нейтральным - 'Пиру - пир!' Не стоило до поры обижать попутчиков, места и продуктов хватало на всех. Я заметил, что большевиков со вчерашнего дня стало значительно больше.

На полу из досок и деревоплит соорудили невысокий помост, чтоб удобно было пред ним возлежать, подоткнув под себя матрас. На обеих кухнях - в левом и правом крыле - орудовали повара. Двое были из числа белых, в том числе обер-кох, обманувший нас давеча насчет ужина. Но Маргулис, находившийся под обаянием этого повара, лично спас его от разъяренной толпы. Среди наших тоже нашлись искусные кулинары. В желающих им помочь недостатка не было. На помосте уже расставляли приборы добровольцы, жизнерадостные с утра.

Пахло жареным.

Еще помост, значительно выше, чем первый, сооружали у дальней стены. Стену уже закрыли холстом, декоратор заканчивал оформлять задник, в то время как двое его подручных, пользуясь его советами, укрепляли занавес.

Актеры под руководством Перепетунова вполголоса репетировали.

Странно, но среди зеленых не нашлось желающих блеснуть талантами перед аудиторией. Я думал, от них отбоя не будет. Но они отнеслись к затее с прохладцей. Мол, не их это дело, ломать комедию да валять дурака. Все актеры были из числа белых, среди которых я к своей радости обнаружил Дементьева. И подивился его находчивости: где ж, как не в труппе, спрятать труп.

Врачи же взялись за дело охотно. Среди них, несмотря на их жалкое положение, возникли даже споры и трения, дело до драки чуть не дошло среди претендентов на главную роль.

Отовсюду, где только могли их найти, натаскали кукол. Буратино, Мальвина, Пьеро - полный вертеп. Я отошел, решив не мешать постановщику, свою часть работы полностью завершив.

Незадолго до полудня - часа, назначенного для еды, ко мне подошел караульный и сообщил, что у главных ворот дожидаются какие-то люди. Хотят войти. Чего они дожидаются, он не знал, а что за люди, сообщить не мог по той же причине. Я в это время изучал план аварийной эвакуации, вывешенный на стене на случай пожара рядом с оторванным огнетушителем, надеясь найти запасные выходы. Но выходов не было, и, неохотно оторвавшись от выцветшей схемы, я послал его отыскивать Маргулиса, а сам прошел в караульную у ворот.