Юкио Мисима: Жажда Любви

С тех пор как уехала Миё, прошло три дня, но о ней почему-то никто вслух не вспоминал. Внешняя любезность, уравновешенная скрытой враждебностью, делала упоминание о ней излишним. Якити прикидывался, что ни о чем не ведает; Кэнсукэ и Тиэко не вмешивались; Асако не имела привычки разговаривать с Сабуро. Связанные молчаливым договором, они негласно поддерживали табу. Однако если бы кто-нибудь его нарушил, то могла бы случиться беда. Вот и у Тиэко появилась возможность вывести Эцуко на чистую воду.

«Что мне делать? Если я признаюсь во всем сегодня вечером? Нужно поспешить, пока кто-нибудь меня не опередил. Он, наверное, не будет сердиться; он будет просто отмалчиваться, чтобы скрыть печаль. Хуже всего, если он станет улыбаться всем подряд, делая вид, что прощает меня. И тогда все закончится! Неужели мои страдания, которые я напророчила себе, мои несбыточные мечты закончатся крахом, моей гибелью? До первого часа ночи не должно случиться ничего нового».

Эцуко сидела молча, с побледневшим лицом. На помощь пришел Якити. Едва ли он улавливал причину обеспокоенности Эцуко, но по своему опыту знал, насколько глубокой может быть ее

тревога, поэтому он стал снисходительным тоном заступаться за Эцуко перед Кэнсукэ и его женой. Пускаясь в разглагольствования, на какие был способен еще со времен своего директорства, он спасал не только Эцуко, но и завтрашнее путешествие и атмосферу вечеринки.

— Сабуро, тебе уже достаточно. В твоем возрасте я не курил, а еще меньше пил сакэ. Ты не куришь, это похвально. Пока ты молод, не стоит увлекаться всякими излишествами — хотя бы ради будущего. Легко пристраститься к сакэ, однако пить его следует после того, как перевалит за сорок. Даже в таком возрасте, как Кэнсукэ, рановато пить сакэ. Конечно, сейчас другое время, другое поколение. Понятно, что надо принимать во внимание различие между поколениями…

Все молчали. Вдруг Асако громко вскрикнула:

— Надо же! Нацуо заснул. Пойду-ка я укладывать его в постель.

Асако, встав на колени, взяла на руки спящего Нацуо, поднялась. Вслед за ней пошла Нобуко.

— Ну что? Последуем примеру Нацуо и будем потихоньку расходиться, — предложил Кэнсукэ, хорошо зная характер Якити. — А ты, Эцуко, верни мне бутылку, пожалуйста. На этот раз я буду пить один.

Эцуко, не глядя, взяла бутылку и поставила перед Кэнсукэ. Она хотела было отвести взгляд от Сабуро, но не смогла. Каждый раз, когда их взгляды встречались, он смущался и отводил глаза. Все ее мысли были заняты завтрашней поездкой, которую она приняла покорно, как веление судьбы. Теперь, однако, она стала сомневаться в неизбежности этого путешествия, чувствуя, что судьба может увести ее в другую сторону. Она думала не о Токио, а о винограднике на окраине поля.

Тот земельный участок, который в доме Сугимото называли виноградником, на самом деле был занят персиковыми деревьями. Там же стояли три заброшенные теплицы. Рядом пролегала тропинка. По ней семья Сугимото хаживала в горы любоваться цветением сакуры или в соседнюю деревню. Других поводов ходить на виноградник — этот заброшенный, остров в четверть акра земли — у них не было.

…Все мысли Эцуко были заняты приготовлениями: она с нетерпением ждала, когда повстречается с Сабуро, мысленно прикидывала, в какой обуви она пойдет на свидание, как ускользнуть от бдительного Якити; представляла, как будет открывать заднюю дверь на кухне, чтобы скрипом не разбудить домашних; охваченная беспокойством, она прокручивала в голове каждый шаг, тщательно продумывая все мелочи.

Порой, идя на попятный, она думала, что, рассчитывая на долгий разговор с Сабуро, ей не следовало бы так уж таиться, назначать свидание в столь поздний час где-то в поле. И тогда все ее ухищрения казались ей просто смешными. Она склонялась к мысли, что лучше было бы откровенно поговорить несколько месяцев назад, когда еще никто не догадывался о ее влюбленности; а поскольку ее тайна стала достоянием почти всех, то этот разговор должен был бы состояться где-нибудь на улице в дневное время, чтобы избежать разных кривотолков. Во время этого свидания она хотела сделать свое жалкое признание — ничего больше.

Какую цель преследовала Эцуко, тщательно нагнетая вокруг своих отношений атмосферу таинственности?

С этой тайной, ставшей очевидной всем, Эцуко хотела прийти в эту последнюю ночь на свидание с Сабуро. Это, возможно, была первая и последняя тайна, имеющая отношение к нему. Она хотела разделить ее только с Сабуро. Если даже она ничего не получит взамен, то она все равно хотела, чтобы он был посвящен в эту маленькую и совершенно безвредную тайну. Она чувствовала, что обладает правом на ответный подарок…