Иржи Марек - Тристан, или О любви

— Вы молодец, Лидушка, что предупредили, — быстро добавил он.

— А вы не поругались?

— С Данешем? Куда уж простому смертному вроде меня ссориться с большим шефом!

Из соседнего кабинета выбежал зачумленный человек с кофейником:

— Горячая вода есть?

— Для вас всегда, — сказала Лидушка и шепнула Томану: — Поживем увидим.

После чего ушла, а Томан вернулся в свою комнату. И начал опустошать ящики письменного стола с таким рвением, что перепугал несчастную жертву любви Шимачека:

— Наводишь порядок? Или переезжаешь?

— Куда, скажи на милость? — пробурчал Томан. Вернувшись к себе, Лидушка увидела Котлабу, который искал Данеша.

— Будет приблизительно через час. По крайней мере, обещал.

— Мне позвонили из министерства. Какая-то ревизия… Вы ничего об этом не знаете?

— По правде сказать, ничего, — не погрешив против истины, ответила Лидушка. — Ну и спешка! Я ведь только сегодня утром отправила эту бумагу.

Котлаба задумчиво поглядел на нее.

— Мне кажется, шеф и Томан чего-то не поделили, — запустила Лидушка пробный шар.

Котлаба по обыкновению молча повернулся и вышел. Лидушке показалось, что он слишком громко закрыл за собой дверь. Даже хлопнул ею.

Только пусть меня не убеждает, будто ничего не происходит, рассудила она.

Приведя в порядок все, что, по его мнению, могло кого-нибудь заинтересовать, Ян поглядел на часы. До встречи с Марией оставалось полчаса. Сегодня свидание особенно важное, ведь после обеда Мария уезжает. Вот и кончается то, что началось так недавно, но успело стать смыслом всего его существования. Ян понимал, что дома у Марии много дел. К несчастью, надо на что-то существовать, их будущее совсем не безоблачно. Это только в древних сказаниях о любви не принято упоминать о таких банальностях, как деньги на гостиницу или обед. Там говорится исключительно о самой любви, что, безусловно, способствует созданию произведения высокохудожественного, однако малоправдивого. К сожалению, деньги нужны всегда. И для любви тоже.

Томан не мог усидеть на месте: а что, если ревизия затянется и он пропустит встречу, вернее, прощальный обед?! Ему так хотелось устроить его в шикарном ресторане, тем более что вчера любезный и добрейший пан Хиле весьма кстати отдал ему триста крон за ту фарфоровую безделушку, сданную с его помощью на комиссию. Хорошо бы еще купить хоть одну розу и положить ее рядом с тарелкой Марии.

Теперь ему казалось безумством класть гвоздику на окно, за которым греется чужая кошка. Как быстро порой умнеет человек!

Время обеда-свидания приближалось, а ревизии все не было.

Наконец Ян не выдержал:

— Вот смотри, тут лежит все, что может понадобиться тому ревизору. Если будешь здесь, когда он придет, отдай это ему. А я пошел обедать.

— Не забудь, у нас обед ровно сорок пять минут, — напомнил коллега.

— Знаю. Только потом я скорее всего пойду в типографию, представляешь, они до сих пор не прислали новые формуляры для обследования любительских театральных коллективов. Придется их поторопить, эта задержка грозит сорвать всю нашу работу. Думаю, подобный довод ревизия из министерства воспримет особенно благосклонно, ведь это их очередное бессмысленное указание.

— Ладно, положись на меня. Вернусь с обеда вовремя, надеюсь, сегодня супружница не будет поджидать меня внизу. Она отправилась к матери. Зато уйду пораньше, я уже договорился с другой.

— Не волнуйся, заменю тебя после типографии, — пообещал Томан и в ту же секунду исчез.

Шимачек молча смотрел ему вслед, и было непонятно, завидует он или жалеет.

Ян ужасно удивился, увидев Марию без чемоданов. И подбежал с какой-то безумной надеждой: а может, она вообще не уезжает, вдруг что-то изменилось… Ибо сильнее всего человек надеется, когда к тому нет никаких оснований. Действительность всегда проще и обыденней. Оказалось, что Мария уже отнесла свои вещи на вокзал.

— А я-то хотел помочь тебе, — нежно укорил он. — Я провожу тебя до поезда.

— Не надо, не хочу я стоять на перроне и ждать сигнала отправления. Терпеть не могу такие минуты, когда все уже давно сказано и люди ждут не дождутся, когда же тронется поезд. Лучше пройдемся после обеда по Праге, по нашим местам, а у вокзала распрощаемся, как будто ничего не случилось, и ты вернешься на работу.

Ян, как всегда, соглашается с ее словами, ведь они так разумны!

В ресторане они садятся напротив. Ян заказывает две маленькие рюмки. Это их прощальный тост. Молчаливый и понятный только им.