Джон Ирвинг - В одном лице

— Да, я больна, — сказала Сью Аткинс; она старалась сдерживаться, но совсем прекратить кашлять не могла. — У меня оно только начинается, — сказала миссис Аткинс; ей явно было тяжело дышать.

— Я заразил ее, Билл, — вот и вся история, — сказал Том Аткинс.

Питер, прежде такой уравновешенный, попытался проскользнуть мимо матери в дверь.

— Нет, останься тут, Питер. Тебе нужно услышать, что твой отец хочет сказать Биллу, — велела сыну Сью Аткинс; теперь мальчик плакал, но он отступил назад, все еще глядя на дверь, которую заслонила его мать.

— Я не хочу тут сидеть, я не хочу слушать, — заговорил мальчик; он тряс головой, как будто это был его проверенный способ, чтобы перестать плакать.

— Питер, тебе придется остаться и придется выслушать, — сказал Том Аткинс. — Это из-за Питера я хотел тебя видеть, Билл, — сказал мне Том. — У Билла остались кое-какие следы нравственной ответственности — правда, Элейн? — неожиданно спросил ее Том. — Я хочу сказать, Билл ведь пишет — по крайней мере, в его книгах эти следы можно различить, правда? Я уже больше не знаю Билла, — признался Аткинс. (Он не мог сказать подряд больше трех-четырех слов без передышки.)

— Нравственной ответственности, — повторил я.

— Да, у Билли есть нравственная ответственность, как мне кажется, — сказала Элейн. — И не только в твоих книгах, Билли, — прибавила она.

— Мне оставаться не надо, я это уже слышала, — неожиданно сказала Сью Аткинс. — И вам тоже не обязательно, Элейн. Мы можем попробовать поговорить с Эмили. С ней не так-то просто иметь дело, но с женщинами она ведет себя получше, чем с мужчинами — как правило. Эмили ненавидит мужчин, — сказала миссис Аткинс.

— Эмили начинает кричать практически каждый раз, когда видит мужчину, — объяснил Питер; он перестал плакать.

— Хорошо, я пойду с вами, — сказала Элейн Сью Аткинс. — Я от мужчин тоже не в восторге — просто женщины мне, как правило, не нравятся вовсе.

— Любопытно, — сказала миссис Аткинс.

— Я вернусь, когда пора будет прощаться, — сказала Элейн Тому, выходя из комнаты, но Аткинс как будто пропустил мимо ушей слова о прощании.

— Удивительно, как легко мне дается «время» — теперь, когда его больше не осталось, Билл, — заговорил Том.

— Где Чарльз? Он ведь тоже должен быть здесь, да? — спросил отца Питер Аткинс. — Посмотри только на эту комнату! Что тут все еще делает этот кислородный баллон? Кислород ему больше не помогает, — объяснил мне мальчик. — Чтобы он помогал, легкие должны работать. Если ты не можешь вдохнуть, какой прок от кислорода? Так Чарльз говорит.

— Пожалуйста, хватит, Питер, — сказал сыну Том Аткинс. — Я попросил Чарльза пока оставить нас одних — он скоро вернется.

— Пап, ты слишком много говоришь, — сказал мальчик. — Ты знаешь, что бывает, когда ты много говоришь.

— Я хочу поговорить с Биллом о тебе , Питер, — сказал его отец.

— Это бред, это все бесполезно, — сказал Питер.

Казалось, Том Аткинс собирает остатки воздуха, прежде чем заговорить:

— Я хочу, чтобы ты присмотрел за моим мальчиком, когда меня не станет, Билл, — особенно если он «такой, как мы», но даже если и нет.

— Почему я, Том? — спросил я его.

— У тебя же нет детей, так? — спросил меня Аткинс. — Я тебя прошу только одним глазком приглядывать за парнем. Не знаю, что делать с Эмили, — пожалуй, на роль опекуна Эмили ты не совсем подходишь.

— Нет-нет-нет, — неожиданно сказал мальчик. — Эмили остается со мной — куда я, туда и она.

— Тебе придется уговорить ее, Питер, а ты знаешь, какая она упрямая, — сказал Аткинс. Бедному Тому становилось все труднее дышать. — Когда я умру — и когда ваша мама тоже умрет, я хочу, чтобы ты обратился к этому человеку . Не к твоему дедушке.

Я встретился с родителями Тома на нашем выпуске из Фейворит-Ривер. Его отец кинул на меня безнадежный взгляд; он отказался пожать мне руку. Таким уж человеком был дедушка Питера; он не назвал меня педиком, но я почувствовал, что мысленно он произнес это слово.

«Мой отец очень… прямолинейный человек», — сказал мне тогда Аткинс.

«Ему бы с моей мамой познакомиться», — ответил я ему.

А теперь Том просил меня стать покровителем его сына. (С чувством реальности у Аткинса всегда были проблемы.)

— Только не к твоему дедушке, — снова повторил Аткинс.

— Нет-нет-нет, — повторил мальчик: он снова плакал.

— Том, я не знаю, как быть отцом — у меня не было опыта, — сказал я. — И я тоже могу заболеть.