Геннадий Прашкевич - Цветы для Чирика

По-настоящему, правда, что считать потерянным? – уже успокаиваясь, уже холодно и трезво сказал себе Куделькин. Что, собственно, потеряли отец и тот же бывший чемпион? Удачу? Кто ее не терял? Судьбу? Вот невидаль! Страну, о судьбе которой они так много говорят?

Страну… Не похоже, чтобы в той бывшей, давно уже исчезнувшей стране, сохранившейся теперь только на картах, отцу и бывшему чемпиону жилось очень уж хорошо, но они все время помнят и говорят о своей потерянной стране. Они сами ее потеряли, они сами не удержали ее в руках, они сами сделали все, чтобы потерять ее, и все-таки они говорят и говорят о ней.

А ее нет! Давно нет.

Зато у нас есть страна, холодно сказал себе Куделькин-младший, невольно подчеркивая это «у нас». Мы сами добыли себе страну. Она наша. И хватит сентиментов! К черту!

Думай, Куделькин!

Через пять минут здесь появится полковник Лыгин и начнутся раздражающие расспросы. Через пять минут здесь появится полковник Лыгин и думать станет попросту некогда. А отец… И этот упрямый бык… Да ну их всех к черту!.. – взорвался Куделькин.

Ему вдруг стало нехорошо. Его замутило от вида трупов. В который раз вспомнил он бледное лицо полковника Зимина, по которому уверенно, по-хозяйски бежал муравей. На этот раз ничего у нас не получилось, подумал Куделькин-младший, мрачно разглядывая «дипломат» со снайперской винтовкой, валяющийся на полу. Особая группа не выполнила поставленные перед нею задачу. Смерть полковника Зимина смешала все карты.

А может, не смерть?

Может, совсем не смерть, а кто-то живой, во плоти и голосе, смешал карты?

И вдруг подумал: ладно, ничего страшного… Это хорошо, что винтовка оказалась здесь… В квартире деда Рогожина… Там, где она и должна была находиться…

Куделькина пробила холодная испарина.

Если бы винтовки здесь не оказалась, как бы отстранено подумал Куделькин, я прямо сейчас мог бы на всем поставить жирный крест. Очень жирный траурный крест. Не лучше пришлось бы и бывшему чемпиону. Не мало пришлось бы поизворачиваться перед начальством и полковнику Лыгину. Но Лыгин та еще бестия, он бы вывернулся, а вот я на своей карьере прямо сейчас мог бы поставить жирный траурный крест. Ведь это я, а не кто-то другой перепутал «дипломаты»… Ведь это я вчера ночью унес в квартиру деда Рогожина не тот «дипломат»… Не вернись из аэропорта бывший чемпион, не верни он так вовремя снайперскую винтовку, о судьбе которой я еще час назад ничего не знал, мне нечем было бы оправдаться… Но бывший чемпион приехал… Так что, теперь все просто… Оправдываться, объяснять и снова оправдываться… И чем дальше с каждой минутой будет находиться от Новосибирска бывший чемпион, тем лучше…

Вновь закурив, Куделькин с глубоким, даже с каким-то глубинным облегчением вдруг осознал, что настоящую грозу пронесло.

Объяснения, конечно, будут, куда они денутся, конечно, обязательно будут, но настоящую грозу пронесло, можно врать, объяснять, искать варианты, искать приемлемые объяснения, масса будет самых разных объяснений, подумал Куделькин, и прежде всего убедительных, это само собой, даже очень убедительных, но настоящую грозу, кажется, пронесло, какими бы мне ни казались сейчас будущие объяснения, теперь это уже не катастрофический уровень.

Этот придурок, холодно посмотрел Куделькин-младший на мертвого Чирика, явился в квартиру деда Рогожина, наверное, раньше, чем надо. Именно так следует объяснить причину провала акции полковнику Лыгину.

А снайпер…

Ну, что снайпер?..

Снайпер, понятно. Снайпер даже не успел собрать винтовку. Точнее, не успела, поскольку снайпером оказалась женщиной. Лыгин при этом сделает, небось, удивленное лицо.

Женщина?

Снайпер – женщина?

А ведь и в самом деле интересно, почему Лыгин или Зимин пригласили именно женщину? – подумал Куделькин, как будто это всерьез имело какое-то значение.

И покачал головой.

Следует отдать должное полковнику Лыгину. Полковник Лыгин все продумал до мелочей. В определенный час женщина-снайпер появляется в квартире деда Рогожина и производит выстрел. Именно в этот момент в квартире появляется и чистильщик, некто Чирик, профессиональный убийца. При его опыте он должен расправиться со снайпером без проблем.

А дальше? Чирику обещали свободу? Он должен был уехать? Или его тоже ждала судьба женщины-снайпера?

Чирику и Тоне не повезло.

Зато на митингующей площади кому-то уж точно повезло, вяло подумал Куделькин, чувствуя, что промокшая от пота рубашка начинает потихоньку обсыхать на спине. Женщина-снайпер, понятно, должна была шлепнуть какого-то страдальца за народ, шумно бьющего себя кулаками в грудь. Независимого или зависимого, это сейчас неважно. Главное, страдальца. Чтобы сразу после выстрела неутомимый полковник Лыгин мог выбросить в общество через средства массовой информации тучу слухов, с ног на голову переворачивающие все обычные представления о добре и зле…