Геннадий Прашкевич - Цветы для Чирика

Зачем?

Как в купе скорого поезда.

Встретились часов на двадцать два случайных попутчика, досыта наговорились, намахались руками, может даже почти поссорились. Но вот станция. И одному из попутчиков пора выходить. Какой смысл извиняться или продолжать споры? Все равно станция. Все равно выходить.

Думая так, но качая укоризненно головой, Куделькин быстро и ловко соорудил завтрак.

– По коньячку, дядя Валя? – предложил он. – Нет?.. Ну, а я приму грамм пятьдесят… Пейте кофе… Кофе ничему не мешает… Я вкусно варю кофе, у меня особый рецепт, к тому же, зерна покупаю качественные… И еще, значит, так… – усмехнулся он. – Уговаривать, конечно, не буду, а совет дам… Сразу вам ехать в аэропорт не стоит. Что вам делать в аэропорту? Пиво жрать? Так это гораздо приятнее делать в городе. Тем более, что нормальное местечко у нас вполне можно отыскать. Без особых изысков, но нормальное. Нынче у нас все есть. В том числе и нормальные местечки. Побродите по Красному, загляните в какой-нибудь ресторанчик, посидите в кафе… Куда торопиться?.. Может, город вам и правда не понравился, но на свете он один такой… Других таких нет… Уехать всегда успеете… Какой смысл сидеть в аэропорту?..

Валентин кивнул.

Собственно говоря, он уже не замечал Куделькина-младшего. Для него Куделькин как бы растворился, исчез. Он почти и не слышал Куделькина. Куделькин-младший весь целиком был для него уже человеком из прошлого. Может, даже не человеком, а голосом.

Как Тоня.

Или как Николай Петрович.

Или как, скажем, Ёха Хунгер. Классный рыжий немец, с которым они не мало в свое время повалялись по ковру.

Ну, виделись…

Ну, говорили…

Ну, смеялись над чем-то.

Даже спорили.

Но теперь все сразу обвалилось в прошлое.

Ничто еще не кончилось, но все уже кончилось.

Отошло.

Оторвано от берега.

Унесено в память.

Как в море.

– Что отцу передать?

– Всего лишь «дипломат», дядя Валя. В «дипломате» деньги и коньяк. Французский, кстати, – усмехнулся Куделькин. – Сам отец такого не купит. Денег пожалеет.

Было видно, что наклони голову Валентин, скажи хоть слово, и Куделькин тут же бросится открывать «дипломат», показывать его содержимое. Вот, дескать, это коньяк. А это деньги.

Но Валентин голову не наклонил.

– Короче, ручная кладь, – с облегчением закончил объяснения Куделькин-младший. – Ничего в багаж не нужно сдавать, а, значит, и лишний час ожидать не надо. Вы ведь налегке прилетели?

– Налегке.

– Вот и лады, – кивнул Куделькин и прямо посмотрел в глаза Валентину: – Там если что… Ну, если в аэропорту возникнет что-то… Ну, какие-то сложности… – Куделькин-младший вновь взглянул в глаза Валентину. – Если вдруг вам понадоблюсь… Ну, телефон знаете…

Валентин кивнул.

Никто не стал напоминать о вчерашних обязательствах Куделькина-младшего не только довезти Валентина до аэропорта, но и посадить его на борт самолета. Валентин потому, что вообще ни о чем не хотел напоминать Куделькину, а Куделькин из гордости. Больше всего сейчас каждому хотелось разбежаться. Чем-то они уже мешали друг другу. Некая скованность чувствовалась в каждом жесте, в движении, в напряженных голосах. Даже анекдот про козла, впервые прокатившегося на поезде, рассказанный Куделькиным-младшим, не вызвал у Валентина ни веселья, ни особых улыбок.

Даже наоборот, анекдот только подчеркнул напряженность.

Ладно, подумал каждый.

Плевать.

Частника Валентин поймал прямо на улице.

Здесь же он подобрал валявшуюся под ногами листовку.

Неопределенная погода, тяжкая духота, длинные плоские облака в как бы затуманенном сизом небе… Такой же плоский влажноватый и сизовато-серый город, тянущийся нескончаемо… Везде похожие серые дома, дома, дома… Однообразная пестрая реклама, обращающая на себя внимание только тревожными сменами цвета… Бесчисленные прохожие, непонятно зачем выползшие в этот час на душные летние улицы… И снова нескончаемые серые дома, дома, дома…

Тягучие летние будни большого города.

Валентин молча глядел в окно машины, курил и не понимал, зачем он, собственно, прилетал в этот город?.. Какого черта? Зачем он здесь? Такое состояние случалось с ним в Гвиане… Было такое… Но сейчас ведь он не в Гвиане… Сейчас он вообще на другом материке… Он вовсе не за тысячи миль от России… Там, вдалеке, он думал иногда: если вернуться, многое, наверное, будет выглядеть не так, как прежде…