Дмитрий Шишкин: Возвращение красоты

Последний цикл очерков рассказывает нам об одном из таких удивительных святых, земляке отца Димитрия — Крымском архиепископе Луке (Войно-Ясенецком). Выдающийся святитель-хирург считается одним из самых больших чудотворцев XX века и очень почитаем даже за пределами России. В наше время издано уже немало книг с его жизнеописанием и рассказами о чудотворениях, но каждое новое свидетельство всегда дорого сердцу верующего человека, всегда по-новому вдохновляет и укрепляет нас, немощных, раз за разом отпадающих от Бога с привычной легкостью.

Отец Димитрий, прослуживший без малого семь лет у мощей святителя, делится с нами рассказами из собственной священнической практики, бережно собрав истории людей, получивших от святого чудесную помощь. В основном это действительно «истории болезней» и их исцеления, причем некоторые из них рассказаны людьми «старого поколения», лично знавшими архиепископа Луку, говорившими с ним. Блаженны эти люди, которым посчастливилось видеть святого собственными глазами, целовать его благословляющую руку…

И что особенно ценно, все эти крупицы опыта живого общения со святителем, мельчайшие детали его духовного облика, сохраненные с благодарностью и любовью, помогают нам ощутить особый характер святости этого удивительного человека, который заключался в бескорыстном и самоотверженном служении Богу и людям. И теперь, спустя четыре десятка лет после своего отшествия ко Господу, не ограниченный уже ни временем, ни расстояниями, он спешит всюду, где его призывают…

* * *

Невозможно описать всего, что внимательному читателю способна открыть эта книга, написанная человеком, который с детства чувствовал и любил Красоту Его голос, обращенный к нашему сердцу, пытается сказать нам нечто очень значимое для него — и пусть каждый услышит в этом что-то свое, близкое именно сейчас: что он услышан, принят, прощен, любим… Общению с Богом нельзя научить, можно лишь указать верный курс, направление. Где Божественная красота — там и Бог. А где Бог, там есть все, чтобы сделать нас истинно счастливыми. Это без сомнения.

…И когда отец Димитрий снова поднимается на горы, снова бродит по пещерным храмам и монастырям — теперь уже не просто как паломник или трудник, а как сознательно стремящийся смиренно следовать путем безвестных и безымянных святых, положивших здесь жизни свои за веру, — когда под древними полуразрушенными сводами снова, после долгих лет молчания, звучит «Благословенно Царство…», он понимает, что больше искать в этой жизни нечего, потому что существует оно, это место, которое действительно примиряет со смертью и тлением, — место, где исковерканная на земле Красота снова воссияет во всем своем величии и преисполненности, где взыскующие света узрят Свет, где боль и страх от собственной ничтожности перед Богом будут побеждены неутолимой жаждой приблизиться, приобщиться к Нему… Благословенное Царство, Небесное Отечество, Горний Иерусалим, наша общая вечность,уготованная для всех людей от создания мира.

И пусть мы, призванные в одиннадцатый час, в отличие от наших предшественников, перенесших тягость дня и зной[24] Ср.: Мф. 18, 3. так мало успели еще потрудиться, пусть мы тлеем, а не горим, пусть не имеем сыновнего дерзновения к Отцу, какое имели святые, но все же со слезами и воздыханиями уповаем на Его милость, верим, что под конец Он непременно взыщет каждого из нас, воззовет и спросит: где ты?[25] Быт. 3, 9. Только бы не умолчать, только бы не убояться, как Адам, который «страхом скрыся» [26] Стихира в Великую Среду. , а с любовью и болью из глубины своего недостоинства отозваться в ответ: «Вот я, Господи»…

Эти рассказы и очерки написаны в разное время, но объединены одной темой — темой покаяния. Где-то я буду говорить о себе, о своей жизни (уж простите), где-то о других людях, где-то о многострадальном нашем Отечестве.

Но во всех случаях побудительным мотивом написания этих рассказов было желание поделиться радостью, изумлением от встречи с живым Богом, стремление рассказать о Его милости, которая сопровождает и хранит человека на всех путях его многотрудной жизни.

Посвящаю моим дедам — БОРИСУ и ДМИТРИЮ ШИШКИНЫМ,

расстрелянным в Ялте в 1921 году

Свет слабо проникал через узкие оконца, но все-таки за три дня пребывания в подвале Андрей привык к постоянным сумеркам. И уже к концу первого дня, когда минул первый шок с его отупением и неспособностью ясно воспринимать окружающее, Андрей по обрывкам фраз, обращений понял, что в дальнем, самом темном углу подвала сидит священник. Впрочем, что значит «сидит»? Сидеть, да и то на корточках, заключенные могли только иногда, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в положение тела… Ну, можно было еще постоять, поприседать, попрыгать. О ходьбе же не могло быть и речи — так плотно был набит подвал беспорядочно лежащими телами измученных ожиданием, тревогой и физическими страданиями людей. Ходили только по нужде в дальнюю, темную и зловонную комнату, возле которой и расположился священник. И Андрей, считавший себя почти атеистом, с изумлением подумал: «Батюшка возле туалета… и никто не уступит место, не выкажет заботы… Вот ведь, братья-славяне, как быстро вы от веры своей отреклись…». И тут же спохватился: «А я-то, а я-то что?..».