Дмитрий Шишкин - Возвращение красоты

Но это оказалось не так-то просто. Скорее всего, за прошлые годы археологи не раз перебрали каменный завал за алтарем. Я прошелся раз, другой, переворачивая камни в приметном, как мне казалось, месте, но… все тщетно. Тогда я решил по благочестивой христианской традиции скрепить свои поиски чтением «Символа веры». Раз прочел, два — безрезультатно. На третий раз послышались приближающиеся голоса, шум, и я с некоторым раздражением должен был прервать свои изыскания, приняв нелепую, но по возможности более естественную позу. Ну, как будто прогуливался, а теперь вот озираю окрестности…

Подошли туристы: парень и девушка. Последняя сразу обратилась ко мне:

— Скажите, а здесь скелетов нет?

Вопрос был неожиданный, и я несколько растерялся.

— А вы что — скелеты ищете?

— Да, ищем, — весело отозвался паренек.

— Так это вам в анатомический театр надо.

За кустами послышалось хихиканье, по-видимому, спутников парочки.

— Нет, нам нужны исключительно натуральныескелеты.

Они, очевидно, перепутали медицинскую кафедру со школьным кабинетом биологии.

— Ну тогда в шкафу у себя поищите…

Опять хихиканье.

— Так, значит, нет скелетов? — еще раз осведомилась юная барышня таким тоном, точно у меня все-таки могло быть что-то припрятано.

— Да дались вам эти скелеты! — ответил я уже прямо с оттенком благородного возмущения. — Здесь вообще-то храм, здесь Бога искать надо, а не скелеты!

— Ну нет так нет, — согласилась вдруг девушка. — Я ведь не спорю. Спасибо вам…

И веселая компания продолжила свой путь.

Я подождал, пока утихнут их голоса и шуршание веток, и совсем уже собрался возобновить свои поиски, как вдруг меня осенило: «Э-э, да это же я сам себе дал ответ. Бога надо искать, а не скелеты!!!». Ну надо же… Значит, пустое это все… И такой эта мысль показалась мне очевидной, простой, что я принял ее за ответи, оставив свои «благочестивые» потуги, отправился дальше…

Чтобы попасть в монастырь, нужно спуститься в расщелину с плато, пройти по тропинке у самой кромки скалы, нырнуть в небольшой грот, подняться по ступеням пещерной галереи и выйти на просторную и широкую площадку. Это и есть монастырский двор. С одной стороны от него в скале вырублен пещерный храм, а с другой — кельи.

В «малом» гроте перед тяжелой (почему-то кажется, что дубовой) входной калиткой на веревке развешаны юбки, косынки, какие-то долгополые хитоны — все одинаково голубенького цвета, сшитое оптом из дешевой «хэбэшки».

Я поднимаюсь по ступеням темной галереи с внезапно подступившей робостью: а вдруг знакомых никого нет, вдруг не примут? Бывает и такое…

Наконец выбираюсь на площадку и сразу вижу долговязую флегматичную фигуру Виктора. Ну слава Богу! Мы обнимаемся и приветствуем друг друга.

— Ну где ты пропадал? А то я уже не знал, как молиться о тебе: за здравие или за упокой? — сетую я.

Виктор — некогда главный послушник — трагически запил осенью на полпути к какому-то ответственному послушанию и канул до весны в Лету Теперь вот больше месяца, как вернулся. Чудо! Он бы и раньше появился, но стыдно было, боялся, что не примут… Да и гордость не позволяла. Все-таки у него от владыки была такая бумага особенная, вроде мандата с полномочиями, а теперь… Но все же собрался с духом и пришел. Взяли. Правда, на общих правах — трудником, ну да слава Богу за все…

К слову, это тот самый Виктор, с которым мы зимой 1993 года обитали в только что возвращенном Церкви Бахчисарайском Свято-Успенском монастыре.

Когда поднимался на Мангуп известный духовник — отец Илий, Витя ему объяснил ситуацию и в порыве вдохновения попросил благословение на постриг.

— Давно пора! — махнул рукой уставший от бесплодных восторгов старец.

Древний, пустовавший больше пятисот лет монастырь обживается, обрастает новыми чертами. Повсюду заметны следы не посещения уже, как раньше, а именно жизни: деревянные ступеньки, перильца, двери, окна… Посреди двора — длинный самодельный стол. За ним — детская железная ванночка для мытья посуды. У западной стены сколоченная из досок и обтянутая тепличной пленкой будка — это кухня. В глубине грота слева две пластмассовые двухсотлитровые бочки с чистой водой. Носят ее с родника на плато и на веревке спускают вниз. На крышке бочонка — алюминиевый ковш и кружка для питья. Рядом с бочками конусом громоздится поленница. За ней, в самой глубине грота, — импровизированные просторные лежаки с матрасами, подушками и одеялами — летнее приволье для братии.