Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Через два дня пришел следователь. Мама и ему сказала то же самое.

Следак и сделал – натянул Доктору разбой и оставшийся без прикрытия брат получил шесть лет строгого. В лагере Доктор раскрутился еще на год. В итоге получился семерик. Те самые семь бед за один ответ.

"Виктор Колотов набирает скорость не заметно. Вот почему появление киевского полузащитника у штрафной почти всегда застает противника врасплох.

Колотов сохраняет свежесть и легкость до конца игры. Он возникает на дальних рубежах атаки как порыв ветра, чаще всего именно в тот момент, когда наигранные варианты осады ворот противника оказываются безрезультатными…".

Так в 71-м году писала спортивная печать о полузащитнике киевлян.

Тренер "Динамо" Киев Александр Севидов в журнале "Спортивные игры" отмечал: " Отличительная особенность дарования Виктора

Колотова – длинный накат. Виктор штурмует ворота противника во втором эшелоне атаки. Нацеленная передача или банальный отскок поджидают Колотова, как всегда, на неожиданной для соперника позиции. Лучше всего сказывается природа длинного наката Виктора тогда, когда все атакующие игроки разобраны защитниками, и, казалось бы, надежды на осмысленный прорыв окончательно исчерпаны. Во многих случаях он исхитряется завершить затяжной рывок, так, как будто знает, что право последнего разящего удара по мячу неотъемлемо принадлежит ему одному.

Что такое длинный накат? Длинный накат – это отрыв по нарастающей".

"Том бе ле не же…". Неслышно кругами падает снег в июле.

– Ириша, я жду тебя у молочного…

Трубка зашуршала и не сразу отозвалась.

– Ты многого ждешь.

Иришу я замучил болтовней. Она приходила на свидания и в раздражении тихо возмущалась.

– Когда пиндеть перестанешь?

– Что значит пиндеть? – прикидывался я.

– Замени букву "н" на букву "з" и узнаешь, что такое пиндеть.

Ирина Дайнеко перешла на пятый курс мединститута педиатрического факультета и специализируется на психиатрии. Пятый год ходит с

Омиром и не удивлена моим звонкам. Омир болтун и, как пить дать, не преминул рассказать ей о моем тяжелом взгляде и прочем. Может она пришла, поддавшись любопытству, – об этом знать не могу. Мне хотелось думать, что она, не взирая на мой тяжелый взгляд, видит разницу между мной и Омиром.

Сегодня надо обязательно что-то предпринять. Иначе она плюнет и больше не придет. Хоть у меня и не маячит, но с Иришей расставаться не хочется. Девушка грез и действительности до невозможности приятная.

…Она поднялась со скамейки.

– Пошла я…

– Куда пошла? Сиди.

– Что сидеть? – Она насмешливо смотрела на меня. – Хочешь сиди.

Сейчас она уйдет. Нет уж. Я привлек ее к себе и, обсыпая засосами, полез в вырез сарафана. Артподготовка длилась с полминуты.

Она не сопротивлялась. Беспорядочный обстрел закончился и Ирина молча приводила в порядок прическу.

– Прости, я больше не буду.

– Не прощу.

Она простила и следующим вечером пришла к молочному магазину без уговоров. Зашли в лавку за вином, в автомате увели стакан и пошли ко мне во двор.

– Я всю ночь плакала.

– С чего вдруг?

– Из-за Омира.

– Что-о?

– Он пришел после тебя.

– Он что… изнасиловал тебя?

– Не-ет… К твоему сведению я девушка еще неиспорченная.- Иришка кокетливо посмотрела на меня. – Омир буянил и требовал на весь подъезд, чтобы я вышла на улицу. Вышел папа… Они чуть не подрались…

– Тогда почему плакала?

– Да… так.

– Я давно хотел тебе сказать… Хотел сказать и извиниться. Тут дело такое… Летом 67-го я и Бика отбуцкали твоего брата.

– Знаю. Мне Омир рассказывал. Тогда я хотела тебя убить.

– Дело прошлое…

– Ты фрукт еще тот.

– Скажешь тоже…

– Что очки не носишь?

– Да ну их…

– В них ты похож на Валентина Зорина.

– На Зорина? Зорин бесталанный подпевала.

– Нет. Дядечка он симпатичный.

Я открыл бутылку.

– Не переживай из-за Омира. На фиг он тебе сдался. – Я протянул ей стакан. – Лучше выпей.

Она выпила и задержала пустой стакан в руке.

– Ты душистая и мягкая… Пахнешь смородиной… А сама как персик в сарафане.

Моя рука снизу вверх поползла в Долину сомнений. Ириша по прежнему держала наклоненным стакан и молчала.

Все слишком быстро, путь в Долину оказался близким. Я рассчитывал наиграться вдоволь, прежде чем спуститься вверх в Долину. Сарафан у

Ирины кисейно тонкий. Двигаемся наощупь. Трусики у нее не обтягивающие, свободные. Путешествие не предвещало опасности и я пошел дальше. Мои пальцы осторожно теребили укрытие Долины сомнений.