Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Осенью 71-го Джон в последний раз побывал с десять дней на старой квартире в отпуске. Он искал друзей-анашокуров. Вернулся домой пару раз пьяный.

В старом дворе было куда как проще. Друг друга соседи знали хорошо и, что можно ждать от нас всем наперед известно. В новом доме, говорила мама, соседей-писателей следовало остерегаться.

Словом, если Джона и брать домой в нынешнем состоянии в отпуск, то ненадолго. Джоновское сознание уже не то, каким оно было в 69-70-м годах.

Джон напропалую гнал гусей.

С нами на одной площадке поселился с женой и двумя маленькими детьми успешный литератор Саток. На первом этаже жили семьи поэтов

Гарифуллы и Бахадыра, на третьем – семья переводчика Махмуда. На четвертом этаже друг против друга получили квартиры семьи Ислама

Жарылгапова и писательницы Галины Черноголовиной.

Во втором подъезде – профессор филологии Ныгмет с женой

Магриппой, главный редактор издательства Асет с женой Софьей, сын крупного писателя филолог Бурат с женой Тарлан, писательская пара

Карашаш и Аслан. Кроме упомянутых лиц жили в доме и другие писатели, но в развитии дальнейшего сюжета участия они не принимают.

Галина Васильевна Черноголовина заместитель главного редактора журнала "Простор". Муж ее Геннадий Александрович работал собкором

"Учительской газеты", дети Боря и Маша учились в институте.

Валера называл писательницу сестрой, а она в свою очередь обращалась к Ситку не иначе как к Александре Самсоновне – такое имя-отчество Валера придумал для мамы еще в 58-м году.

Галина Васильевна заскакивала к нам не более чем на пару минут.

Валера и она шумно приветствовали друг друга, непременно целовались, папа спрашивал:

– Как Геннадий, Боря, Маша?

Не забывал заходить и Ислам Жарылгапов. Ситка и Ислам продолжили, начатые в 57-м на Кирова,129, исторические разбирательства.

Жарлыгапов давно уже не редактор писательской газеты. В настоящее время он директор бюро пропаганды художественной литературы.

В начале 50-х Жарылгапов заведовал в ЦК КП Казахстана отделом культуры, позже учился в Высшей дипломатической школе. Вернулся из

Москвы и вплотную занялся литературой.

Ислам блестяще владеет русским языком. Что уж до казахского, то здесь, гласила молва, равных в республике ему не было. Язык кочевников полон глаголов с одним гласным – вроде "тур", "жур",

"кет". На слух слова воспринимаются понуканиями-тычками табунщика.

Жарылгапов взялся за окультуривание родного языка, для чего и придумал под тысячу новых слов, которых до него или не было вообще, или если они и обозначали какое-то понятие, то резали слух. Кроме того, что сосед с четвертого этажа занимался еще и художественным переводом, вдобавок ко всему он прекрасный рассказчик.

Словно отвечая на вопрос, почему он при таких талантах не пишет свои вещи, дядя Ислам как-то сказал:

– Не хочу и не умею врать.

Книг в его доме море. Кроме того, Жарылгапов выписывал газет, журналов на сто рублей в год. Почтальонам иной раз тяжело таскать скопившуюся за месяц уйму журналов, из отделения звонили дяде

Исламу, просили самому прийти за подпиской. "Писатель должен знать все". – говорил Бунин. Глядя на Жарылгапова, возникает желание уточнить: "Писатель должен знать всего понемножку". Выдавать нужду за добродетель все равно, что врать. По-моему, сочинительство стоит того, чтобы хоть немного, но пофантазировать. Дядя Ислам здесь что-то путал – игра воображения это не совсем вранье. Может, не мог он заставить себя сочинять по другой причине? Из-за того, что привык смолоду излишне много читать?

Ситка продолжил, начатые в 57-м споры с Жарылгаповым. Одним из пунктов разногласий стоял Солженицын

– Фамилия у него, заметь: Сол-же-ни-цын – "солжет" и не дорого возьмет.- говорил дядя Ислам. – И отчество у него характерное,

Исаевич. Фотографию я его не видел, но уверен: он еврей.

– Еврей? Вы что-то путаете, дорогой дядя Ислам. – смеялся Ситка

Чарли. – Солженицын стопроцентный американец!

– А я тебе, о чем говорю? – улыбался Жарылгапов.

Говорили они и о боге.

– Люди сами себе придумывают богов. – сказал дядя Ислам. -

Сегодня для нас боги Карл Маркс, Ленин, Сталин.

Против Сталина Ситка ничего не имел. Тем не менее за бога он обиделся.

– Бога нельзя придумать! Как вы не понимаете! – Ситка махнул рукой. – Ладно, Сталин…Но это не бог… А Маркс с Лениным – это черти собачьи…

– Черти – не черти, но других богов у нас нет.