Владимир Яременко-Толстой - Девочка с персиками

Когда-то в Семпер Депо располагались декорационные мастерские

Венской государственной оперы, а затем его отдали Академии искусств, вследствие чего туда переселилась часть творческих мастерских.

Помещения Семпер Депо были огромны, особенно один из залов, напоминавший по своей структуре Наполеонштадль в Клягенфурте, только гораздо больше, можно сказать – колоссальней. Это был поистине титанический зал, использовавшийся некогда для сооружения монументальных бутафорий, по периметру которого располагалось пять ярусов металлических галерей.

Лекция Ника Кейва была абсолютно халявной. Он собирался поговорить со студентами о принципах создания поэтического текста на примерах собственного творчества. Ник был смесью неграмотной австралийской аборигенки со школьным учителем англосаксом. Полу туземец, полу европеец. Гремучая смесь. Интересные черты лица.

Охуительный голос. Невъебенные песни.

У меня были диски с записями его проникновенных философских баллад, напетых им под музыку группы "ГАДКИЕ СПЕРМАТОЗОИДЫ" (THE BAD

SEEDS). Мой питерский друг художник Будилов тоже любил Кейва. В свой первый приезд в Вену он даже спиздил в магазине "Медия Маркт" кассету с его последним концертом. А потом, когда оказалось, что у меня нет кассетного магнитофона, он спиздил еще и плеер. Так он и разгуливал тогда целый месяц по Вене – с кассетой и с плеером, почти всегда в жопу пьяный, пока у него не спиздили и кассету и плеер, когда он уснул на лавочке в парке.

Художник Будилов пил до поросячьего визга. Пьяным он был невыносим и начинал приставать с сексуальными домогательствами к старухам и пожилым дамам, подсознательно обнажая свое истинное либидо отпетого геронтофила. Признаюсь честно, мне было абсолютно невдомек, зачем Карин решила пригласить его к себе в гости! Конечно,

Будилов – оригинальный и смешной персонаж, однако наблюдать за ним лучше издали, не допуская его на собственную территорию.

Я был рад, что Будилов снова пожалует в Вену, но больше всего я был рад тому, что он в этот раз будет жить не у меня, а у Карин!

– Ты знаешь, зачем я пригласила Будилова? – неожиданно раздался у меня под ухом назойливый голос Карин Франк.

Я вздрогнул. Лекция еще не началась, но ассистенты уже разносили и раздавали всем желающим распечатки текста на английском и немецком языках. Это было очень удобно, ничего не надо было ни записывать, ни переспрашивать у соседа.

– Нет, не знаю, – искренне признался я, с любопытством заглядывая в скрипт с текстами рок-звезды. – Наверное, в знак благодарности за то, что ты жила у него в Питере в маленькой комнатке?

– Но я же ему за это платила! Пятьдесят баксов в месяц!

– А-а-а… Ну, тогда я не знаю. Не могу даже догадаться. Скажи!

– Как ты думаешь, он на мне женится?

– Вау! А разве он уже пообещал на тебе жениться?

– Нет. Он пока еще об этом не знает.

– Он что, тебя потрахал?

– Нет, но он – единственный мужчина, с которым бы мне хотелось трахаться.

– А почему ты не потрахала его в Питере, когда жила в маленькой комнатке? Ты бы могла его туда заманить водкой и трахнуть?

– Мне было неудобно, там ведь Мира, она постоянно заходила ко мне в комнату, якобы затем, чтобы взять что-нибудь в шкафу или в комоде.

– Понятно, просто не было удобного случая…

– Зато здесь ему ничего не останется, как меня трахать!

– А ты уверена, что он захочет?

– Я думаю, когда он напьется, ему будет все равно.

– Я тоже так думаю.

– А он на мне женится?

– Конечно, как честный человек он просто обязан будет жениться.

После того, как оттрахает.

– Только что скажет Мира? – доверительно заглянула мне в глаза

Карин, не уловив ни тени иронии, которую я даже не пытался скрыть.

– Она будет рада!

– Правда?

– Конечно!

– Мне вот тоже так почему-то кажется! Зачем ей нужен муж-алкоголик? Он и без того все пропивает.

– Безусловно…

– А из Вены он будет посылать ей деньги, чтобы они с Полинкой не голодали.

– А где он возьмет деньги?

– Деньги ему будет давать мой папа!

– Ну, тогда больше вопросов нет – Мира будет согласна!

Тут Карин наконец-то пришлось заткнуться, потому что внизу под бурные аплодисменты к узкой лекторской конторке величественно подошел Ник Кейв.

Все затаили дыхание. Усиленные мощными динамиками, грянули первые слова. Это была исповедь. Откровенная и страшная. Папа Ника Кейва был учителем средней школы в маленьком провинциальном австралийском городке и при этом набожным католиком. Мама Ника Кейва до поры до времени жила в кочевавшем по округе племени аборигенов-охотников.