Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

– Ну и в дерьмо мы сегодня вляпались, – начал беседу Сашка.

– Мало того что адрес перепутали, так еще и прогремели на всю Москву. Теперь жди "накачки" сверху.

– Да уж, – охотно поддержал Слобожан беседу. – Тут, чувствую, на нас все повесят. Да и группу нам прислали – не бей лежачего.

Перемыв косточки всем членам сборной управления, коллеги перешли к обсуждению перспектив дела.

– Как ты думаешь, упустили мы "неучтенку" или нет?

– Да, – согласился Слобожан. – если по горячим следам ничего не нарыли, теперь повиснет оно у нас, как хрен на люстре.

Безрадостное предсказание как бы провисело в застоявшемся воздухе кабинета до утра: именно такое чувство появилось у Караваева, когда он утром открыл глаза.

Когда ясный сентябрьский рассвет только позолотил звезду на шпиле высотного здания, оперов разбудил телефонный звонок.

Нажав кнопку на телефоне, Витек пробормотал:

– Караваев слушает!

– Скорее приходите, тут такое творится! – прорыдал в трубку истеричный женский голос. – на вас последняя надежда!

– Что у вас там случилось? – прохрипел он, спуская ноги на пол. – опять выезд?

– Именно так. Если вы сейчас не придете, на соседей протечет!

И умыться невозможно!

По необъяснимой причине половина звонков дежурному слесарю попадала в кабинет Слобожана.

Злобно ткнув в кнопку отключения, Караваев окончательно слез на пол и, натягивая ботинки, пробурчал продравшему глаза Пастухову:

– Умыться им, видите ли, невозможно! Тут живешь сутками в кабинете – хоть языком умывайся!

– Чего? – Санек еще не проснулся окончательно.

– Вставать пора, – терпеливо пояснил Слобожан.

Он с некоторых пор не выносил, когда кто-то спал в кабинете дольше положенного срока. Это началось после давнишнего случая.

Рано утром Слобожан привел в свой кабинет задержанного и был немало смущен представившейся картиной: его напарник развалился на рабочем столе среди немытых стаканов, обратив к вошедшим не самую привлекательную часть своего тела. Не в силах вынести это зрелище в присутствии посторонних, Слобожан тогда, мягко выражаясь, разнервничался. С тех пор он безжалостно будил коллег ни свет ни заря.

Почувствовав прохладный сквознячок, Караваев передернул плечами, потом сладко потянулся и собирался зевнуть, но начавшийся зевок резко вылетел обратно. Через дверь, ведущую в коридор, он увидел, что в контору вошел начальник отдела полковник Желдак. Будучи в штатском, как сейчас, он имел вид непрезентабельный – красное лицо, кривые ноги, поношенный пиджачок.

Незнакомый человек мог бы принять его за подсобного рабочего или в лучшем случае за мастера ПТУ.

Но в мундире Желдак преображался. Откуда-то появлялась осанка, он казался выше, и единственного брошенного взгляда хватало, чтобы нагнать на любого священный трепет пред лицом закона. Во всяком случае, подчиненные у него трепетали постоянно. Даже увидав начальника в штатском.

Витек поторопился к умывальнику. Еще минут десять-пятнадцать на доклад дежурного и совещание с замами – и все подчиненные забегают на полусогнутых.

Умывальники, которыми приходилось пользоваться отделу, строители расположили так неудобно, как только смогли. Их разместили вдоль стен крошечного помещения, где даже двоим было не развернуться.

Впрочем, относительно бытовых неудобств (называть это "удобствами" язык не поворачивается) отдел находился еще не в самом худшем положении. Много шума наделала сортирная история в соседнем подразделении. Туда пришел новый начальник.

Увидев впервые сортир, он долго не мог произнести ни слова: то ли от негодования, то ли от вони перехватило дыхание. По рассказам очевидцев, сортир напоминал тогда кишечник алкоголика изнутри. Новый начальник пришел в ярость и устроил строгое внушение своему заму, возложив на последнего обязанность в течение месяца, до его возвращения из отпуска, сделать ремонт и привести санузел в порядок. Зам, надо отдать ему должное, приложил все старания к исполнению приказа: изыскал некие подкожные резервы, где надо надавил, где надо подмазал, и уже через две недели сортир засиял чистым кафелем и новой сантехникой. Обозрев сие великолепие, ушлый зам рассудил: "Снова все загадят, сволочи" – и до приезда начальника запер храм гигиены на ключ. Как быть и куда ходить личному составу, его мало волновало.

Но люди хотят справедливости. Помучавшись несколько дней, они пожаловались случившейся тут некстати инспекции из главка. "Что за безобразие! – напустилась инспекция на зама. – По чьему приказу заперт туалет?" Зам не нашел…сказать ничего…лучше, чем: "По указанию начальника отдела", – в конце концов, ему принадлежала инициатива благоустройства санузла. Несчастного начальника, не помнившего за собой никакого греха, отозвали из отпуска и начали тыкать носом в сортир, вопрошая, что же это такое. Чем закончилась эта история, рядовые сотрудники так и не узнали, но зам по тылу еще в течение месяца был бледен, как сортирный кафель.