– Ага, и точно бы глядя на себя сторонним, мужеским взглядом…
– Очень уж любви хотелось.
– Когда срываешь розу,
Смотри не уколись,
Когда полюбишь мальчика,
Смотри, не обманись…
(А Олег думает – Когда полюбишь девочку… не обманись, да. Главное – не обмануться.)
– Ну, не только. Дружбы тоже, – сказала Дана и закатила глаза. -
Роза вянет от мороза, роза вянет от тепла, а моя подруга Роза не завянет никогда.
Товарки стали вспоминать, перебивая друг друга.
– Желаю с лестницы свалиться,
Желаю выпрыгнуть в окно,
Желаю в мальчика влюбиться,
Не в пятерых, а в одного.
– Сердце разбито, капает кровь,
Вот до чего доводит любовь.
– 17 звездочек на небе,
12 месяцев в году,
15 мальчиков я знаю,
Но только одного люблю… – выкрикивает Дана, а Олег думает: снова цифры?!
– И ведь на полном серьезе все это писалось. Думалось и писалось.
– Девочки, а еще помните, как мы ведь пытались иностранные песни русскими буквами писать? Ну, там, "Варвара тянет кур…" из "Bony M"…
Основывались на созвучиях.
– Не кур она тянула, а слово из трех букв…
– Да?
– Да, я была уверена, что Патриция Кац поет, мол, эй, туфли забери…
– И у нее же была фраза о том, что "Лизонькин па (то есть папа) – майор…"
Все смеются.
– Ну, про "говно" в песенке Queen все помнят? И как "King krimson" верещал "Козлы, козлы, козлы…" (изображает)
– Все!
– А Лайза Минелли, как сейчас помню, пела песенку про Ленинград.
Точнее, звучало как "Ленинграф", ну, казалось, что это совмещение
"Ленинграда" и "Петергофа".
– Нет, она пела не про город, она же пела "Ленин – граф", утверждала, так сказать, его дворянское происхождение!
– Ну, может быть.
Все смеются.
– Вот такими пытливыми и внимательными были советские дети. Ловили информацию про свободу буквально из воздуха.
– А у меня с этими созвучиями была такая история. Я очень любила песню "Маэстро" Аллы Пугачевой, "вы, в восьмом ряду, в восьмом ряду, меня узнайте мой маэстро…", ну и записала ее на слух в песенник.
– Ох, хорошая была песня. Правильная. Жизненная такая. Я как совок вспоминать начинаю, так сразу пугачевские песенки из извилин лезут.
Вся, можно сказать, моя жизнь. Как без нее, родимой. А история-то в чем?
Олег высокомерно подумал, что единственная песня, которую он записал бы в свой персональный песенник, – это тот самый опус Бьорк, с которого у него "новая жизнь" началась.
– А потом моя двоюродная сестра Наташка Мамонтова, правильная такая и грамотная девушка, спрашивает у меня недоуменно – что это за
"мамряду" такая.
– Мамряду, а это что? Что это?
– Ну, я же на слух писала, "вы в восьмом ряду, в восьмом ряду…" Вот мне и померещилась эта самая "мамряду".
Все смеются.
– А ты сама-то как это "мамряду" для себя расшифровывала?
– Ну, я-то была просто уверена, что это такая особая, можно сказать, высшая стадия любви… О которой только в песнях и поется…
– Ага, клятва – ветер,
Дружба – смех,
Любовь – игрушка,
Но не для всех…
23.
Наконец, вышел к людям, Король Ясно Солнышко, спустился по лестнице, ведущей на пляж, застукал общественность врасплох. Искренне рады, так как никому плохого не хотел, не желал, не делал. Если есть зависть – твои проблемы, воспитывай внутренний мир. Хотя хочется искренности. Которой нет.
– Я понял, в сорок лет жизнь только начинается… – процитировал героиню классического советского фильма. Устало улыбнулся. Почему вдруг устало? Ведь все только начинается. Привычная маска всезнающего человека. Альфа-самца. Спишем на болезнь: болеть устал.
Мысли, мгновенно вспыхивающие в голове, проносятся вихрем, удивляешься тому, что по-прежнему маскируешься. Ищешь защиты. Зачем защищаться? От кого? Ведь ты тут главный. Остатки прошлого? Прошлой жизни? Пережитки и инстинкты. Безусловные советские рефлексы.
Поставил на тормоз неуверенность (первые шаги по родной земле – всегда мимо ролевых пазов). Включил фары ближнего света, подошел к людям еще ближе.
Все поворачивают головы. Улыбаются. Шелковый халат развевается.
Морской бриз. Жара и солнце, день чудесный. Я люблю тебя, жизнь.
– Слона-то я и не заметил. – Петренков, мнимый муж Ирины, как всегда, неловок. Подошел, пожал руку.
– А я все, мужик, про тебя знаю – хотелось сказать в ответ. – Не достанется тебе Ира, как есть не достанется – не по себе дерево рубишь. Но – сдержался, вмешиваться не стал. Не царское дело. Еще придет время. Неизвестно, каким боком ситуация повернется, лучше в кармане лишний козырь попридержать.
Читать дальше