Андрей Голяк - Удовлетворение

Татьяна за всё это время так и не появилась ни разу. А он, чего тут греха таить, очень на это надеялся. Странно как-то получается – пока была рядом, казалось, всё можно разорвать без особых усилий.

Хорошо вместе, славно, уютно, тепло, но ведь постоянно глодали мозг эти маленькие ядовитые червячки – она тебе не пара, ей нужен магнат какой-нибудь упакованный, а ты не комнатная собачка и не карлик для развлечений. Знал ведь, что ерунда это всё – Татьяна относилась к нему очень серьёзно и никогда не упиралась лбом в разницу их социальных статусов. Это он, Пепел, постоянно шутил про себя насчёт слюнявых мыльных сюжетов – принцесса и нищий – это он натёр до блеска своё дурацкое самолюбие отверженного обществом гения. Кретин!

Знал ведь, что это всё пшик – не более. И повёлся на собственные понты…

А оказалось, что по живому-то паршиво рвётся. Больно по живому. И терпеть не хочется – ведь бессмыслица получается. А хочется её,

Татьяну… Сюда, сейчас, немедленно. Чтоб вместе, чтоб смеяться и пить из одного бокала, чтоб спать в одной постели. Чтоб её слова бессвязные в темноте, чтоб её волосы лезли в нос, как раньше, чтоб было щекотно от этого. Хочется её рук, её гибкого изящества, её недосказанности в чётких гранях этой комнаты… Хочется снова раздавить каблуком чашку с кофе, даже не одну – несколько, десятки чашек давить в осколки, пусть лужи кофе на полу – неистребимый запах их близости, нести её на руках к тому, что уже изведано и без чего невозможно жить, потому что всё внутри порвется, да и змей неуклонно делает своё дело.

Пора собираться. Пепел побросал в сумку нехитрый скарб – процессор1, шнуры, фляжка с коньяком, трубка, табак, тюнер2 да мелочь всякая. Наугад выдернул с полки шкафа футболку потемнее, впрыгнул в джинсы, затянул волосы в хвост. Подумал и прихватил тёмные очки – мешки под глазами выглядят не ахти. Затрезвонил сотовый – Пепел выглянул на улицу и увидел, что автобус с ребятами ждёт на углу. Обулся, натянул куртку, закинул гитару за спину, прихватил сумку и вышел из квартиры, крепко хлопнув дверью.

– У нас сегодня сорокапятиминутный сет3, чуваки, – Батут обводит всех своими хитрыми маленькими глазками. – Желательно не облажаться

– от этой лабы очень много зависит…

– А что за тусовка? Можно конкретней? – новый басист Митрич, человек дотошный до оскомы, блестит очками в сторону Батута.

– Тусовка, чувачок, серьёзная – какая-то там годовщина журнала

"Шоу-Биз". Журнальчик этот – крепкое издание, соберётся много папиков, которые одним движением мизинца могут тебя превратить в звезду первой величины. Если не обосрётесь – есть шанс, что кто-нибудь из верхушки нами заинтересуется.

– Ой, бля! Знаем мы эти песни! – загундосил Кокс. -

Заинтересуются, продвинут, вложатся… Фуфло это всё!

– Ну, блин, я даже не знаю, что тебе ответить, – Батут растерянно развёл руками. – Могу только успокоить – пробашляли очень нехило, гонорар уже у меня и ты его получишь, как только сойдёшь со сцены. А остальное – это уже как срастётся, сам понимаешь. Ясен пень, никаких гарантий в том, что ты завтра будешь сидеть на Канарах с ведром кокаина под шезлонгом и двумя грудастыми мулатками в обнимку, я тебе не дам.

– Да ладно, чего тут калякать, – Митрич пожал плечами, – нам забашляли – мы выходим на сцену и работаем. Остальное – бонусы.

Срастётся – хорошо, не срастётся – ну и ладно…

Пепел безучастно смотрел в окно, нисколько не интересуясь разговором. Ему было абсолютно начхать, где играть, сколько играть, для кого играть. А радужные перспективы – он давно не верил ни в какие перспективы. Существуют определённые законы, которые определяют твоё место в шоу-бизнесе. Размер инвестиций определяет уровень популярности исполнителя. А в случае отсутствия инвестиций играй в клубах за пару баксов и даже не мечтай о чём-то большем.

В гримёрке привычная толкотня – музыканты ходят по головам друг у друга. Дайте место у зеркала, где мой тюнер, суки, снова заныкали куда-то, дай сигарету – забыл купить по дороге, Пепел не тухни – дёрни шмали1 для драйва… Пепел отворачивается – не нужно никакой шмали. Сто коньяку для старта и двести – на сцену.

Батут раздаёт плей-листы2. Пепел заглядывает – стандартный глянцевый наборчик, никакой резкости, сплошной формат. Он недовольно морщится, но обходится без замечаний – наплевать. Отыграем, как написано.

Зал встречает шумно. Вспышки света выхватывают из темноты отдельные фрагменты толпы. Обычно со сцены публику воспринимаешь как одно живое существо, валкое, шумное, безликое. Редко удаётся выхватить чьё-то лицо, глаза – всё сливается в один ком, иногда дружелюбный, иногда восторженный, иногда враждебный… Хуже, когда равнодушный.