Сергей Голяков - Рихард Зорге

За выдающиеся заслуги перед Родиной и проявленные при этом мужество и геройство присвоить товарищу Рихарду ЗОРГЕ звание Героя Советского Союзапосмертно.

Рихард поднялся в свой номер. На два оборота запер дверь на ключ. Прихрамывая, прошел в комнату.

В комнате было сумрачно и зябко. Как всегда в это время года, да еще в непогоду, ныли нога и плечо — застарелые раны давали о себе знать. Рихард включил верхний свет и электрокамин. Квадрат окна потемнел, а в комнате стало уютней и теплей. Тогда он, наконец, достал конверт и стал внимательно разглядывать места склейки. Хотелось рвануть конверт, жадно выпотрошить его содержимое, но он не торопил себя. Он привык никогда не давать себе поблажки, даже в малом.

Склейки повреждены не были. Письмо доставлено из Центра в полной сохранности. Рихард разорвал конверт. И, удивленный, несколько раз перечитал письмо: «Подготовь хозяйство к передаче. В ближайшие дни жди вызова в Москву».

Что это значит? Нет сомнений: его отзывают. Так и написано: «Подготовь к передаче». Почему? В Центре недовольны результатами? Рнхард привык трезво и по возможности объективно оценивать обстановку. Нет, при нынешних условиях здесь, в самой штаб-квартире гоминдановцев, в городе, кишащем английскими и японскими контрразведчиками, лучших результатов добиться трудно. Он был в курсе всех событий на обширной территории от Шанхая до советской границы и заблаговременно сообщал о подготовке новых провокаций на КВЖД, о предстоящей заброске белогвардейских банд на советскую территорию, о начале агрессии Японии против Северо-Восточного Китая и об образовании марионеточного государства Манчжоу-Го. «Манчжоу-Го — плацдарм для нападения на советский Дальний Восток. Агрессивные замыслы Японии приобретают все более отчетливый характер», — сообщал он Центру. Может быть, эти его донесения расценивают в Москве как дезинформирующие? Нет. Месяц назад Старик прислал записку: «Ты молодец». Что же могло стрястись за этот месяц?..

Рихард подошел к окну. За стеклами сеялся тоскливый дождь. Внизу, по мокрой серой улице чешуйчатым драконом ползла под зонтами толпа. Ревели клаксоны, и визжали тормоза автомобилей. Надрывались голоса рикш. Стекающие по стеклу струйки воды размывали вечерние огни.

Он стал припоминать, как происходила встреча со связником. Да, все состоялось строго по распорядку. Он сидел в маленьком многолюдном ресторанчике, отгороженном от улицы занавесом из тонких бамбуковых палочек, потягивал пиво и листал «Пекин — Тяньцзии таймс». Когда в углу зала старинные часы захрипели и с сипом начали бить, бамбуковая занавеска заколебалась. Движением пловца раздвинув жердочки, в зал вошел посетитель — молодой европеец, по внешнему виду — клерк, с зонтиком, в котелке и с широким, по моде, галстуком. Он бросил бою мокрый зонтик и котелок, скучным взглядом обвел помещение и, словно бы нехотя, Направился к свободному креслу за столиком Рихарда.

— Не возражаете, сэр?

— Пожалуйста, если вам будет приятна моя компания, — безразлично ответил Рихард и, вчетверо сложив газету, сунул ее в карман сюртука.

«Клерк» достал портсигар.

— Не желаете?

— Благодарю. Я предпочитаю сигару.

— Графин пива и соленых креветок! — крикнул «клерк» бармену.

Кто бы мог обратить внимание на эту случайную встречу совершенно незнакомых людей за одним из столиков одного из бесчисленных шанхайских ресторанов? И даже прислушавшись к их разговору, что, кроме обычных фраз вежливости, мог посторонний уловить из него? Но для Рихарда место, время, одежда пришедшего и каждое сказанное им слово имели свой сокровенный смысл. Даже то, какой марки сигарету он закурил. Точно так же, как для «клерка» было, совсем не безразлично, какую газету читал его собеседник, как ее сложил и в какой положил карман.

Рихард опорожнил свой графин первым. Вежливо раскланялся, бросил бою несколько монеток — и растворился в мокрой, шуршащей зонтами и плащами толпе. В кармане лежал конверт… Москва вызывает его.