Татьяна Ахтман - Пасхальный детектив

«Хорошо» — согласилась Рита: «Но вы говорили о двух видах пророчества или мне показалось?»

«Действительно, если человек выбирает исход, то я говорю ему истину одну для всех, а он уже должен сам, по своим возможностям, отправиться а путь. Но если человек не согласен на исход, то я могу ему на прощание сообщить о его безысходности: какой она для него будет в будущем „предсказать судьбу“».

«А можно для начала предсказать безысходность, чтобы посмотреть, так сказать, перспективу, а потом уж…» — спросила Бела.

«Абсурд. Ну какая же перспектива у безысходности? И потом, выбор явление всегда немного авантюрное. Пятый угол, в конце концов, это… чёрт знает что — беспредел — абсолютное рабство. Короче: или-или. Могу немедленно сообщить каждому „что будет… чем сердце успокоится…“»

«А я, вот, слышал недавно, что нужно ходить сорок лет по пустыне, а у меня одышка и печень пошаливает…» — сказал Шура.

«Пустыня — это исторический пример, используемый как метафора…»

«Значит, не надо ходить?»

«Откуда я знаю, что надо Вам? Может быть, Вас занесёт в джунгли, или в Воронежскую область? Я даю только общие рекомендации, многие из которых, кстати, у всех на слуху, и, были бы уши… Предупреждаю: вы можете быть крайне разочарованы истиной, настолько она проста, вроде того, что, мол, хочешь изойти из одышки и развивающегося цирроза — делай зарядку и перестань пить…»

«А нервы?» — спросила, шумно дыша, Бела.

«Обувь нужно носить… милосердную — устало сказал Ангел — и кушать меньше…»

«Я — пожилой человек…» — начал было Юлий Семёнович.

«Возраст — не более, чем обстоятельство времени. А исход — явление вечности… Как бы проще объяснить — событие не только жизни, но бытия — не только тела, но и души… То есть, тело-то бренно, а душа вечна, и настоящий исход — не перемещение тела с места на место или от молодости к старости, а осознание самого себя — покаяние… Чтобы вывести себя из тупика обстоятельств на истинный путь, нужно осознать себя. И кто вас только учил?! — Проще договориться с людоедами из племени Зулусов, они хоть о переселении душ слышали…»

«Я — пожилой человек; — упорствовал Юлий Семёнович. — Нахожусь на заслуженном отдыхе, как ветеран по социалистическому соревнованию, поэтому, уважаемый докладчик, прошу изложить мне мою долю пророчества, так сказать, наличными. Меня интересует следующий вопрос: в прошлом году у меня из шкафа пропало пять тысяч старыми, и я подозреваю зятя, но он сказал, что это Борька спёр — мой друг детства. Так какова же истина?»

«Нет проблем — вздохнул Ангел — Спёр, как Вы справедливо подозреваете, зять, а Борис — невиновен, так как не нашёл вашу заначку. Прощайте, Юлий Семёнович».

«И мне, пожалуйста, чем сердце успокоится…» — сказала Бела…

«Внучка родится через три года. Правда, на русском не будет говорить, но у ребёнка будет отличный аппетит. Работать будете с мужем на конвейере текстильной фабрики — десять лет до пенсии… Квартирку получите льготную, правда, автостоянка под окном, но жить можно… Прощайте, Бела и Шура!»

«Машка, сказала Рита, давай изойдём, а то будем и мы на текстильной фабрике…»

«Мама, ты же слышала: по-одному — вместе нельзя; не держись ты за меня…»

«Не буду… только, как же…» — прошептала Рита.

Лицо Ангела стало суровым: «Раз!» — произнёс он, словно ударили часы на неведомой башне…

«Мама, — заплакала Машка, — мне страшно…»

«Беги, девочка!» — и Рита, болезненно вскрикнув, ударила дочь по щеке.

«Два» — пробило на башне.

«Три!»

«Свободна» — всплеснул женский голос…

Погасла последняя звезда, и небо стало светлеть на востоке… По весенней пустыне — в сторону Мёртвого моря — шли двое: человек в длинной серой рубахе, подпоясанной ремешком, и белый — без единого пятна — баран.

Первый день песаха: Нисан 5760 года.

(Ташас — тав 400 — ши — 300 — син — 60)

19 апреля 2000 года.