Ирвин Уэлш - На игле

В паб заходит Энди Логан. Это жизнерадостный подонок, от которого за милю разит мелкой преступностью и тюрьмой. Я познакомился с Логаном пару лет назад, когда мы оба работали парковыми смотрителями на муниципальной площадке для гольфа и заколачивали немало наличных. Делать деньги нас научил контролёр билетов с патрульной машины парка. Золотые были деньки — я к чекам на зарплату тогда даже не прикасался. Логан мне нравится, но друзьями мы так и не стали. Но все, что он вспоминает при встрече, это те славные времена.

Впрочем, все кругом погрузились в воспоминания… Каждая вторая фраза начинается со слов «а помнишь, когда…», и все вокруг вспоминают о бедняге Кочерыжке.

В наш закуток заглядывает Флокси и жестами выманивает нас к стойке. Он спрашивает, нет ли у нас геры. Но я на режиме. Это полный идиотизм, что я попался с этими книжками именно когда пытался завязать. Это всё чертов метадон, творит с человеком чёрт знает что. Полностью выбивает тебя из колеи. Попал я в переделку в этом книжном магазине, когда какой-то мудак с лицом, похожим на мошонку, решил разыграть из себя героя.

Я сообщаю Флокси, что я на режиме, и он отваливает, не сказав ни слова.

Билли засекает, как мы беседовали, и выходит следом за бедным мудилой на улицу, но я догоняю его и хватаю за руку.

— Я сейчас этому гондону все кости переломаю, — шипит он сквозь зубы.

— Оставь его, он ни в чём не виноват.

Флокси бредёт по улице, не обращая внимания на нас, не обращая внимания ни на что, если это не связано с возможностью разжиться героином.

— Гондон ёбаный! Если водишься с таким говном, не удивляйся потом, когда влипнешь в историю!

Билли возвращается в паб, но только потому, что засекает приближающихся Шэрон и Джун.

Когда Бегби видит Джун, входящую в паб, он тоном обвинителя орёт:

— А спиногрыз с кем остался?

— Он у моих сестёр, — робко отвечает Джун.

Бегби на время отворачиваете сторону от неё свои злобные глазки, открытый рот и отмороженное лицо, чтобы обдумать полученную информацию и решить, следует ли ему отнестись к ней положительно, отрицательно или равнодушно. Внезапно он принимает решение: поворачивается к Томми и начинает пьяно признаваться в любви к этому засранцу.

Что я делаю здесь? Рядом со своим пронырливым братцем-реакционером, который постоянно сует нос не в свои дела, рядом с Шэроп, которая смотрит на меня так, словно у меня две головы, с пьяной и ведущей себя как потаскуха мамой, с этим говнюком Кайфоломом? Кочерыжка в тюрьме, Мэтти в больнице, и ни одна пизда не ходит к нему, ни одна пизда даже не заикается о его существовании. Бегби… сраный боже, Бегби, пышущий здоровьем, в то время как Джун выглядит словно куча переломанных костей в этом ужасном комбинезоне, который и в лучшие-то времена не льстил её фигуре, а теперь откровенно подчёркивает её угловатую бесформенность.

Я направляюсь в толчок и, когда заканчиваю ссать, понимаю, что не могу вернуться назад и снова видеть все это дерьмо. Я выскальзываю в боковую дверь. До ближайшей плановой вмазки остается четырнадцать часов с четвертью. Наркомания, субсидируемая государством: метадон вместо героина, три тошнотворные капсулы в день вместо нормального ширева. Я знаю не так уж мало торчков, которые, сидя на режиме, однажды не заглатывали сразу все три капсулы за один приём, а затем не отправлялись на поиски дозы. Ждать мне ещё до утра следующего дня — так долго я не выдержу. И я отправляюсь к Джонни Свону, чтобы вмазаться ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ, всего лишь ОДИН, чтобы выбросить из памяти этот ужасный день.

Я почти не могу пошевелиться, хотя это невозможно — шевелился же я раньше. Я мог. Раньше у меня получалось. Что такое человек по определению, как не материя, способная шевелиться? Зачем шевелиться, если у тебя есть всё, что тебе нужно. Вскоре, впрочем, я начну шевелиться. Как только заломает, сразу зашевелюсь — я знаю это из собственного опыта. Просто сейчас мне трудно представить, как мне может стать настолько плохо, чтобы я захотел шевелиться. Это пугает меня, потому что мне нужно пошевеливаться быстрее.

И все же я сдвинусь с места, и никакая хуйня не сможет мне в этом помешать.

Э… враг обошрался от штраха, как выразился бы старина Бонд, и видок у этого врага, надо сказать, абсолютно блядский: стрижка под скина, зелёная лётная куртка, ботинки «Доктор Мартене» на девятидюймовой платформе. Типичный подонок плюс верная шавка, которая покорно трусит за ним. Питбуль, бля, терьер… акула четвероногая. Поднял ножку, обоссал дерево. Ко мне, мальчик, ко мне!