Ирвин Уэлш - На игле

— Расслабься, мать твою так! Это же Новый год, а не хер собачий! — говорил Франко с таким выражением, словно отдавал приказ. Такая у него была манера. Люди должны чувствовать себя счастливыми, чего бы им это ни стоило.

Обычно требовать от них этого не приходилось, они и так резвились, как сумасшедшие. Для Стива оказалось непростой задачей перейти в окружавший его мир из того, который он только что оставил. Он чувствовал, что буквально все на него смотрят. Кто эти люди? Чего они хотят? Ответ лежал на поверхности: это были его друзья и они хотели его, Стива.

Песня, доносившаяся с проигрывателя, ввинчивалась в его мозг, усугубляя страдания.

Все вокруг радостно подхватили припев.

— Лучше Гарри Лаудера все равно ничего не придумаешь. Новый год, сам понимаешь, — заметил Доуси.

Глядя на окружавшие его радостные лица, Стив ощутил всю глубину собственного страдания. Колодец меланхолии не имеет дна, а он падал в него с ужасной скоростью, стремительно удаляясь от счастливых времен. Причем времена эти вертелись где-то рядом на расстоянии протянутой руки, окружали его со всех сторон, дразня и маня, но сознание его уподобилось жуткой темнице, из которой пленная душа могла только созерцать свободу, но не пользоваться ею.

Стив хлебнул баночного пива «Экспорт» и пожелал, чтобы ему удалось пережить эту ночь, не сделав несчастными слишком много людей. Главная загвоздка заключалась во Фрэнке Бегби. Дело происходило в его квартире, и поэтому он был полон решимости заставить всех веселиться во что бы то ни стало.

— У меня есть для тебя билет на матч, Стив. С этими говнюками «джамбо» [7] Кличка фанатов «Хартс». , — сказал Рентой.

— А что, в паб никто не пойдёт смотреть? Я думал, это показывают по спутнику.

Кайфолом, который трепался с незнакомой Стиви маленькой брюнеточкой, повернулся и сказал:

— Пошел-ка ты на хер, Стиви. Ты, чувак, поднабрался там у них в Лондоне дурных привычек, скажу я тебе. Я, бля, терпеть не могу смотреть футбол по телевизору. Это всё равно что трахаться с чертовой резинкой. Сраный безопасный секс, сраный безопасный футбол, всё сраное и безопасное. Давайте построим пре красный сраный безопасный мир, — сказал он насмешливо, скорчив при этом гримасу.

Стиви явно забыл, насколько Кайфолом дурно воспитан.

Рента, впрочем, согласился с Кайфоломом, что само по себе показалось Стиву не совсем обычным, поскольку, как правило, они постоянно плющили друг друга. Обычно если один называл что-нибудь черным, то другой тут же называл это белым.

— Им следовало бы запретить показывать футбол по телику, чтобы ленивые толстожопые засранцы оторвали бы свои задницы от стульев и пошли на игру.

— Ну ладно, уговорил, — безропотно согласился Стиви.

Союз между Ренточкой и Кайфоломом не продлился, впрочем, долго.

— И это ты тут разговариваешь о том, чтобы оторвать задницу? Тоже мне авторитет нашёлся! Ты попробуй сам продержаться без твоего говна хотя бы десять минут, и тогда наверняка ты посетишь больше игр в этом сезоне, чем в прошлом, — съехидничал Кайфолом.

— Ах ты, сука, да как ты смеешь… — Рента повернулся к Стиви и ткнул с издевкой большим пальцем в сторону Кайфолома. — Знаешь, этого мудака прозвали Аптечный Ларёк из-за того, сколько наркотиков он таскает в карманах.

Они продолжали пикироваться. В свое время Стиви это бы понравилось, но теперь он быстро потерял интерес.

— Помнишь, Стиви, как я завис у тебя ненадолго в феврале? — сказал Рента. Стиви уныло кивнул. Он надеялся, что Рента все забыл или хотя бы не станет напоминать. Он был его другом, но при этом имел проблемы с наркотиками. В Лондоне он моментально взялся за старое, а Тони и Никси составили ему компанию. Они постоянно перебирали адреса, где можно было затариться в кредит. Рентой вроде бы нигде не работал, но у него постоянно водились деньги, как, впрочем, и у Кайфолома. Кайфолом, правда, относился к любым наличным как к своим, а к своим — как к грязи.

— Встретимся у Мэтти после матча. Он теперь живёт на Лорн-стрит. Не проколите, — крикнул им издалека Фрэнк Бегби.

Ещё одна вечеринка. Вечеринки давно стали для Стиви чем-то вроде работы. Новый год — дело долгое. Он тянется практически без перерывов до четвёртого января, затем между вечеринками начинают возникать паузы, которые становятся всё дольше и дольше, пока наконец не наступают нормальные недели, в которые вечеринки случаются только по выходным.