Ирвин Уэлш - На игле

Одну из бабушек это предложение очень соблазнило.

— Ах, если бы мне снова стало бы столько же годков, сколько тебе, курочка, я бы прожила жизнь совсем иначе, уж поверь мне.

Я чувствую себя просто великолепно, я ощущаю, так сказать, полную свободу. И не только я одна. Просто чудо какое-то! Эли, Вероника, Джейн (это новозеландок так зовут) и я накурились у меня дома до потери пульса. Мы поносили мужиков, сойдясь на том, что они все тупы? и бестолковые низкие создания. Я никогда не чувствовала такого родства с другими женщинами прежде, и я даже начала жалеть, что я не лесба. Иногда я думаю, что мужики вообще ни на что другое не годятся, кроме как для того, чтобы изредка с ними перепихнуться. Во всех других отношениях это источник охуительной головной боли. Может быть, я глупости говорю, но стоит только над этим задуматься, как понимаешь, что дело именно так и обстоит. Наша беда в том, что мы редко об этом задумываемся: вот почему этим козлам удается пользоваться нами направо и налево.

Дверь открывается: за ней стоит Марк. Я не могу не ухмыльнуться при виде его. Когда он заходит внутрь и мы с хихиканьем, удолбанные вусмерть, накидываемся на него, он впадает в полное недоумение. Может, дело всё в шмали, но он выглядит сегодня таким странным. Мужчины вообще на вид очень странные: эти плоские тела, большие дурацкие головы. По словам Джейн, такое ощущение, что они представляют собой всего лишь, приспособления для переноски прикрепленных к ним органов размножения. Жуткие уроды!

— Привет, куколка! — кричит Эли, подражая голосу того строителя.

— Давай раздевайся! — смеётся Вероника.

— А, этого я трахала. Не хуевая, скажу вам, штучка. Болт, правда, маловат, а так вполне! — говорю я голосом Франко Бегби, показывая при этом на Марка.

Франко мы с Эли буквально за минуту до того перемывали кости.

Впрочем, следует отметить, что бедняга Марк всё это проглатывает, не поморщившись. Только головой трясет и хохочет.

— Видно, я зашёл не вовремя. Утречком тебе брякну, — говорит он мне.

— Ой… бедный Марк… у нас тут просто девичник… ну, знаешь, как это бывает… — говорит Эли виноватым голосом.

— Какой ещё такой девичник? — говорю я, и мы все снова начинаем покатываться от хохота.

Нам с Эли следовало бы родиться мужиками — нам везде и во всём секс мерещится. Особенно по обкурке.

— Ничего, все в порядке. До скорого! — говорит он и уходит, подмигивая на прощание мне.

— Нет, некоторые мужики все же ничего, — говорит Джейн после того, как мы приходим в себя.

— Ага, только таких охуительно мало, — говорю я, удивившись сама тому, откуда в моем голосе столько горечи. Впрочем, лучше не выяснять.

Келли работает за стойкой в пабе на Саут-сайде. Работать приходится много — заведение пользуется популярностью. Этим субботним днем, когда Рентой, Кочерыжка и Гэв явились в него пропустить по кружке, паб забит битком.

Кайфолом, подсев к телефону в другом пабе через дорогу, звонит за стойку к Келли.

— Сейчас обслужу тебя, Марк, — говорит она, когда он подходит к стойке за выпивкой, и снимает трубку звонящего телефона. — «Бар Резерфорда», — мурлыкает она в трубку.

— Алло, — говорит Кайфолом изменённым голосом. Он явно косит под выпускника частной школы. — У вас нет случайно мистера Бляхера?

— Нет, у нас такого нет, — отвечает ему Келли.

Какое-то мгновение Кайфолому кажется, что его раскусили, но затем он продолжает:

— Но мне сказали, что мистер Бляхер у вас, — недоумевает он хорошо поставленным голосом.

— МНЕ НУЖЕН БЛЯХЕР! — кричит Келли на весь зал.

Посетители, в основном мужчины, поднимают головы, и лица их расплываются в улыбке.

— ГДЕ-НИБУДЬ ЗДЕСЬ ЕСТЬ БЛЯХЕР?

Пара парней у стойки разражаются громовым хохотом.

— А чем мы тебе не подходим? — говорит один из них.

Келли всё ещё не может понять, в чем дело. Удивляясь, почему все так на это реагируют, она говорит:

— Этот парень, который звонит, ему нужен Бляхер… — И тут она осекается, глаза широко открываются, и она подносит ладонь ко рту, понимая наконец, в чём дело.

— Не ему одному, — улыбается Рентой, и тут в паб входит Кайфолом.

Им приходится практически поддерживать друг друга за руки, потому что они готовы рухнуть на пол от хохота.

Келли выплёскивает на них полкувшина с водой, но они даже этого не замечают. Им смешно, а она внезапно чувствует себя униженной. Особенно ей обидно, что она вовремя не поняла суть шутки, которую сыграли над ней.