Никос Казандзакис - Я, грек Зорба

Ночь была темная, луна еще не взошла. Монастырь был черным, как ад. Я вошел во двор, поднялся по лестнице, подошел к келье игумена, облил керосином дверь, окна, стены и побежал к келье Дометиоса. Потом я начал поливать кельи и деревянную галерею — все так, как ты мне объяснил. Затем я вошел в церковь, зажег свечу от христовой лампады и поджег.

Монах, задыхаясь, замолчал. Глаза его были полны огня.

— Будь славен Господь, — зарычал он, крестясь — Слава тебе, Господи! Монастырь сразу заволокло пламенем. «Адский огонь!» — закричал я и пустился наутек. Я бежал изо всех сил и слышал, как звонят колокола и кричат монахи…

Наступил день. Я спрятался в лесу. Меня трясло. Поднялось солнце, я услышал монахов, обшаривающих заросли, — они искали меня, но не нашли. Ближе к сумеркам я услышал голос: «Спускайся к морю, спасайся!» — «Проводи меня, архангел», — воскликнул я, и отправился в путь. Я не знал, куда идти, это архангел меня направлял — то в виде молнии, то черной птицы на дереве или тропинки вниз. Я бежал что было мочи, доверяя этим знакам. И вот, велика же его доброта! Я нашел тебя, дорогой Канаваро. Я спасен!

Зорба ничего не говорил, его охватил беззвучный торжествующий смех, рот его растянулся до мохнатых ослиных ушей.

Обед был готов, и он снял его с огня.

— Захарий, — спросил мой товарищ, — что это такое — «пища ангелов»?

— Это дух святой, — ответил монах, крестясь.

— Дух? Иначе говоря, ветер? Этим не наешься, старина, иди поешь хлеба, ухи и кусок мяса, чтобы прийти в себя. Ты хорошо поработал, поэтому ешь!

— Я не голоден, — сказал монах.

— Захарий не голоден, ну а Иосиф? Он тоже не голоден?

— Иосиф, — ответил монах тихим голосом, словно открывая великую тайну, — он сгорел, проклятый, слава тебе Господи!

— Сгорел! — воскликнул Зорба, рассмеявшись. — Каким образом? Когда? Ты видел это?

— Брат Канаваро, он сгорел в ту минуту, когда я зажег свечу от христовой лампады. Собственными глазами видел, как он выполз из моего рта, будто черная лента с огненными буквами! Пламя свечи упало на него, он стал извиваться, как змея, и превратился в пепел. Какое облегчение! Мне кажется, что я уже нахожусь в раю.

Захарий поднялся от очага, где сидел, свернувшись клубочком.

— Пойду лягу на берегу, таков наказ, который я получил.

Он сделал несколько шагов в сторону моря и исчез в ночи.

— Тебе придется отвечать за него, Зорба, — сказал я, — если монахи его найдут, он пропадет.

— Они его не найдут, не беспокойся, хозяин. Я знаком с такими авантюрами. Завтра рано утром я его побрею, дам ему обычную одежду и посажу на судно. Не порть себе кровь, не стоит это того. Хорош ли суп? Ешь с аппетитом настоящую пищу людей и не волнуйся. Зорба с удовольствием поел, выпил и вытер усы. Теперь ему хотелось поговорить.

— Ты видел, — сказал он, — его дьявол мертв. И вот он опустошен, полностью опустошен этот несчастный, настал его конец! Теперь он стал таким, как все. Он немного подумал и вдруг сказал:

— Ты думаешь, хозяин, что этот дьявол был…

— Конечно, — ответил я, — мысль поджечь монастырь владела им, он его сжег и успокоился. Мысль о том, что он хочет есть мясо, пить вино, созрела и стала двигателем. Другой Захарий не нуждался ни в мясе, ни в вине. Он созрел, постясь. Зорба обдумывал это со всех сторон.

— Черт возьми! Я полагаю, что ты прав, хозяин, и мне кажется, что во мне тоже пять-шесть демонов!

— У нас у всех они есть, Зорба, не приходи в ужас. И чем больше их у нас, тем лучше. Достаточно, что они все тянутся к одной цели разными путями. Эти слова привели Зорбу в волнение. Он прижал свою большую голову к коленям и задумался.

— Что за цель? — спросил он наконец поднимая глаза.

— Не знаю, Зорба! Ты меня спрашиваешь об очень трудных вещах, как тебе объяснить.

— Скажи это просто, чтобы было понятно. До сих пор я позволял своим демонам делать все, что они захотят, и выбирать путь, который им нравится, — именно поэтому кое-кто считает меня бесчестным, другие порядочным, некоторые тронутым, иные мудрым Соломоном! Таков я и есть, во мне много еще всего, настоящий винегрет. Просвети же меня, если можешь, что за цель?

— Я полагаю, Зорба (но я могу и ошибиться), что есть три сорта людей: те, кто наметил себе цель жить обычной жизнью, как они говорят, есть, пить, любить, обогащаться, стать именитым. Затем те, кого заботит не собственное существование, а жизнь всех людей. В их понимании все люди — это единое целое и они силятся их просветить, любить и делать им добро, насколько это возможно. Наконец есть еще те, целью которых является жить жизнью вселенной, ибо люди, животные, растения, звезды составляют одно целое, все мы — единая субстанция, которая ведет одну и ту же ужасную борьбу. Какую борьбу? Преобразовать материю в сознание.