Майкл Корда - Богатство

Дверь за дворецким закрылась, и Роберт повернулся к Алексе, вмиг забыв о пристрастиях Патнэма к еде. – Нам нужно поговорить до того, как мы соберем наших юристов. Конечно, без спешки. Когда вам будет удобно.

Алексе показалось странным, что Роберт, похоже, готов позволить событиям развиваться медленно, притворяясь, будто она – гостья на загородном уик-энде. Считает ли он, что промедление даст ему преимущество, и если так, то почему? Возможно, просто оттого, что здесь его дом, его "почва", как выразился бы Саймон. Ей подумалось, что Саймону стоит позвонить точно так же, как и адвокату.

Роберт кивнул, положив конец дальнейшей дискуссии, когда появился дворецкий – наконец! – с кофе.

– Прекрасная погода, – произнес он, словно разыгрывая гостеприимного хозяина. – Стыдно не воспользоваться этим. Алекса, вы ездите верхом?

– По настоящему – нет.

– Ты мог бы подумать об охоте, Роберт, – сказала миссис Баннермэн. – Соседям было бы приятно снова увидеть Баннермэна в поле. Хотя, должна признаться, все изменилось к худшему, когда во главе охоты стоял твой отец. Здесь понастроила загородных домов толпа нью-йоркских юристов и брокеров. Большинство из них кошмарно сидит в седле, и обладает еще худшими манерами. А женщины! Мордастые, размалеванные блондинки, гоняющиеся за мужьями.

Роберт улыбнулся. – Как раз то, что мне нужно, бабушка.

– Ах, оставь! В любом случае, это был бы красивый жест. Предполагается, что это наши охотничьи угодья, знаешь ли.

– Не знаю… Вряд ли у меня есть подходящая одежда.

– Все твои охотничьи принадлежности наверху. Мейтланд может их в момент для тебя приготовить.

– Возможно. Вообще-то, должен сказать, чего бы мне хотелось, раз уж я здесь в это время года. Я бы скорее предоставил лисиц нью-йоркским юристам и их мордастым дамам, и подстрелил бы несколько фазанов. Я соскучился по этому. За исключением поло и соккера, венесуэльцы мало занимаются спортом, в том смысле, как мы это понимаем. Президент республики однажды пригласил меня на охоту, но это просто означало плюхать вниз по какой-то жуткой тропической реке в каноэ, убивая все, что движется по берегам. Я спорт понимаю иначе. И с удовольствием провел бы день в поле.

– Тогда поговори с Мак-Гиверни. Он у м и р а е т от желания что-нибудь подстрелить. И вечно жалуется, что округа переполнена фазанами. С другой стороны, он не мешает им размножаться.

– Как ты, Патнэм? – бодро спросил Роберт. – Посоревнуемся? По пять долларов за птицу?

– Вряд ли, Роберт. Я годами не держал в руках ружье. И, если ты помнишь, никогда особенно не любил охоту.

– Однако ты был чертовски хорошим стрелком. Ну, давай! Это пойдет тебе на ползу.

– Ну, ладно. – Патнэм неохотно покорился неизбежному, как всегда в разговорах со старшим братом.

– Алекса, вы к нам присоединитесь? – спросил Роберт.

– Я не знаю, долго ли здесь пробуду.

– Мы устроим охоту завтра, если погода позволит. Прекрасно проведете время, обещаю вам.

– Что ж, может быть, – сказала она, поддаваясь напору энтузиазма Роберта. Из-за его манеры смотреть прямо на нее, когда он говорил, ей почему-то трудно было ему противостоять. Кроме того, она сохранила милые сердцу воспоминания, как блуждала вслед за братьями по кукурузным полям, а собаки весело бежали впереди.

Странно, подумала она, но ее гуманность по каким-то причинам не распространялась на фазанов. Ей никогда особенно не нравилось их есть, и она была согласна с отцом, что мясо у цыплят гораздо вкуснее, а убивать их гораздо легче. Однако, охота была одним из редких развлечений, которые она могла разделить с братьями, и она всегда радовалась, изо всех сил стараясь примериться к их широкой походке, таща в сумке за спиной тяжелый термос – потому что ранним утром, когда они выходили, бывало очень холодно, и землю покрывала тонкая серебристая корка льда, хрустевшая под их ногами, и таявшая, как только солнце показывалось над горизонтом.

– Если вы хотите, – сказала она, – конечно.

– Прекрасно. – В его голосе было такое облегчение, что на миг она удивилась – что бы он сказал, если она отказалась.

Только после того, как оказалась в кабинете, Алекса осознала, что, должно быть, в этой самой комнате Патнэм-старший приводил к порядку Артура, а Артур – своих детей, что именно здесь произошла его последняя роковая ссора с Джоном.

Она уселась за стол, чувствуя себя карлицей. Кир Баннермэн был высок, и мебель заказывал соответственных размеров. Поверхность стола блестела – шесть на три фута старинной выделанной кожи. Здесь когда-то Кир, без сомнения, склонялся над своими гроссбухами, а Патнэм-старший пытался растратить свой миллиард долларов. В детстве этот стол произвел на Артура такое впечатление, что он решил, когда вырастет, не даст ему поймать себя в ловушку. На столе стоял телефонный аппарат без кнопок и переключателей линий, из тех, что можно увидеть по телевизору по ночному каналу, передающему фильмы сороковых годов.