Святослав Иванов - Подозрительные предметы

– А какой она должна быть – ну, чтобы быть лучше?

– Должна быть какая-то высокая цель. Служение цели. Может быть, даже культ.

– А что тебе мешает найти тебе такую цель?

– В современном мире больше не может быть больших целей. Они все опошлены. Единственный культ, которому имеет какой-то смысл следовать, это культ успеха и благополучия, но всё-таки и в этом никакого смысла нет. Замкнутый круг.

Охо несколько помедлил с ответом, так что Михаил не понял, задумался он или просто выдержал паузу, чтобы прибавить своим словам многозначительности.

– У меня был недавно случай, я встретил такого человека, у которого была цель и культ. Хочешь, расскажу?

– Ну а что мне остаётся?

Охо поднимался по лестнице на выходе из метро, и взгляд его упал на несколько капель крови на ступенях. Он всмотрелся в них: перед ним обозначились очертания произошедшего. Кровь шла не обильно, но настойчиво. Человек, раненный ближе к низу лестницы, пошёл наверх – в том месте, где Охо наткнулся на кровь, следы как раз начинались.

Осознав, что противник на данной стадии сильнее его, а обращение к прохожим только раззадорит человека с ножом, жертва удара ринулась вверх, к стеклянным дверям выхода из станции. Он шёл уверенно, но его слегка трясло, рану он зажал ладонью, кровь капала сквозь пальцы.

Охо поднялся по лестнице. Капли на земле становились всё реже, но тем не менее по ним стопроцентно угадывалось направление. Здесь, оказавшись на свежем воздухе, человек немного пришёл в себя и стал замысливать месть. Он немного помешкал, думая, что можно провести ответную атаку прямо сейчас, но всё-таки сдержался и пошёл по знакомому маршруту.

Охо нашёл его в одном из близлежащих дворов: это был молодой человек в запачканном кровью спортивном костюме и накинутом поверх него пальто с капюшоном. Красно-белый шарф выдавал в нём футбольного фаната. Он сидел, скрючившись на скамейке посреди двора. Охо пробрался к нему по заскорузлому снегу, сел рядом и поинтересовался, не нужна ли ему помощь.

– Как-нибудь разберусь, – ответил тот.

– А мне кажется, не разберётесь.

– Щас как! – юноша дёрнулся в сторону Охо, чтобы сорвать на нём злобу, но тот сковал его движения взглядом. – Это что это такое, я не понимаю…

– Да, я могу многое, – отвечал Охо. – Видишь, я и фонарь могу погасить.

Ближайший фонарь на несколько секунд потух, потом Охо кивнул, и он снова зажёгся. Молодой человек сидел в оцепенении.

– Ну всё, глюки пошли, – сказал он разочарованно.

– Посидишь тут ещё полчасика – никаких больше глюков не будет, – сказал Охо, кивнув на кровь, капающую под скамейку. – Я вызываю скорую.

– Зачем вы это делаете? – спросил юноша, когда Охо уже позвонил. – Хотите от меня чего-то?

– Хочу, чтобы ты жил, и ничего больше не рушил. В первую очередь, себя.

– А, так вы из этих… Следили за мной.

– Нет, не за тобой.

– А, значит, за этим. Убил бы суку.

– За тобой, за этим… За всеми такими, как ты. Которые норовят избавиться от своего земного воплощения.

– Так всё-таки за мной следил, мудило? Ну что я такого сделал, зачем я вам нужен?

– Да нет же. Тут долго объяснять. Признай для себя, что я, скажем… Твой ангел-хранитель, вот так. Но я не прикреплён к тебе, мне нужно за всем городом следить.

– Ты чего, поехавший?

– Понаехавший. Ты мне лучше рану свою покажи.

Парень задрал пальто и толстовку. У него неглубоко был взрезан бок. Охо, как ни старался, не смог остановить кровотечение, с ужасом глядя, как человек начинает терять сознание. Он стал растирать ему лицо снегом.

Через пару дней Охо нашёл юношу в больнице. Оказалось, у него было ещё и сотрясение мозга – в драке он ударился затылком о ступени. Охо принёс ему книгу и апельсины. Молодой человек (назовём его Юрой) оказался убеждённым националистом и, спустя какое-то время признал, что при появлении Охо принял его за иноземца (очевидно, роль сыграли борода и густые брови) и потому был настроен враждебно.

– Ну, теперь-то я понимаю, что ты – наш, – довольно сказал Юра, впиваясь пальцами в апельсиновую кожуру.

Охо пустился было в давно занимавшие его размышления о том, что национальность – понятие не этническое, но этическое, и быть при этом националистом – доброе дело; однако бил он этим явно не в ту мишень. Выяснилось, что Юра получил своё ранение в перепалке с кавказцем на выходе из метро. Охо признал его гнев справедливым, но юноша настаивал на срочной необходимости мести.

Он вдохновенно рассказал Охо о своих планах: он знал, «где у них гнездо», и планировал налёт вместе с друзьями, на этот раз не в одиночку.