Алексей Колышевский - Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

Мемзер был удручен, он безропотно дал согласие лететь, понимая, что затея с поездом, долгие часы в замкнутом мире купе, – все это сломит Наташу окончательно. После такого хочется как можно быстрее оказаться на родной земле, чтобы рядом были знакомые предметы, родные люди... Они ничего не сообщили Сергею, просто не успели, было не до него и Мемзер вспомнил, что, наверное, хорошо бы предупредить племянника, пусть едет встречать, поделился своей идейкой с женой, но та ответила, что не хочет лишних людей и лишнего, да к тому же во многом показного, сочувствия.

– Только меня и касается это горе по-настоящему, вы все фальшивите, от вас смердит фальшью. Дай мне возможность не видеть еще одного, кто скрывает под соболезнованиями свое безразличие. Ведь так будет, так и есть.

Мемзер пожал плечами и отправился прогуляться немного по зданию аэровокзала. Решил выпить кофе, зашел в один из бесчисленых ресторанчиков для пассажиров, сел за столик, сообщил официанту-кельнеру о своем желании и осмотрелся. Ничего особенного: люди пьют, едят, у многих сонный вид после праздничной ночи. Мемзеру стало любопытно, что заставило всех этих воздушных путешественников сделаться таковыми именно теперь, первого января. Совсем рядом, за соседним столиком, расположилось русское семейство: двое детишек, по всей видимости, погодков, лет девяти-десяти, их мать – она сосредоточенно пыталась сделать что-то со своим мобильным телефоном и была всецело этим увлечена, и, наконец, глава семейства. Это был мужик лет сорока, крепкий, загорелый, но тем более странным казалось его отрешенное печальное лицо. Он смотрел в пол с мрачной сосредоточенностью и словно не реагировал на происходившее вокруг.

– Вот, Коля отвечает, – подала голос женщина. – «К сожалению, помочь ничем не смогу, банк отказывается финансировать, своих денег в обрез и все сейчас в бизнесе. Держитесь». Слышал?

– Угу, – пробормотал мужик и еще больше помрачнел. – Да брось ты свое занятие, все равно ничего не спасешь. Все провалилось к черту. Нечего сказать, покатались мы в этом году на лыжах, уж так покатались...

– Подожди, – возразила женщина, – может быть, еще что-нибудь удастся сделать? Может, ты найдешь деньги?

– Да я не из-за денег переживаю. Придется уволить четыреста человек, понимаешь?! Я с ними вместе начинал, они в меня верят, а я... Найти бы тех гадов, который устроил этот чертов кризис, живьем бы в землю закопал, – подытожил глава семейства и замкнулся окончательно.

Мемзеру стал противен вкус кофе, вдруг, внезапно, сделавшийся кислым. Он оставил деньги под чашкой и поспешно вышел.

Самолет встречали основательно: аэропорт блокировали кольцом военного оцепления. Бронетранспортеры, снайперы на крышах и водонапорных башнях, автомобиль радио-разведки. Вдоль взлетной полосы стояли армейские патрули, сновали люди в штатском. Здание аэровокзала опустело, всех эвакуировали без долгих объяснений. Были готовы ко всему и два геликоптера, время от времени барражировавшие над оцепленной территорией и окрестностями. Все самолеты, совершившие посадку, отгоняли в сторону и не высаживали пассажиров, ничего не объясняли. Ждали...

Нужный самолет приземлился точно по расписанию. Стоило ему остановиться, под крылья сразу въехали несколько машин с автоматчиками, подали трап. На самом верху, на стыковочной площадке трапа, стоял одинокий,худощавый человек в черном костюме. В руке он держал сложенную в несколько раз газету. Как только трап коснулся фюзеляжа, а изнутри открыли люк, человек с газетой юркнул в чрево самолета. Некоторое время трап пустовал, автоматчики внизу заняли выжидательные позиции, их командир напряженно поглядывал на рацию. Наконец она затрещала, произнесла несколько слов и смолкла. Автоматчики по команде образовали у трапа ощетинившийся стволами полукруг. Наверху появился невысокий мужчина, руки его спереди были закованы в наручники, на голове черный непроницаемый мешок. Худощавый показался следом. Взял под руку мужчину с мешком на голове, они принялись спускаться, и худой, который где-то оставил свою газету, помогал слепцу со ступеньками, чтобы тот не оступился и не ринулся кубарем вниз. Церемония есть церемония, нельзя превращать ее в фарс.

Оказавшись на твердой земле, они мгновенно были окружены все теми же автоматчиками и под их прикрытием пересекли летное поле, вошли в здание аэровокзала. Спустя короткое время человека с мешком на голове погрузили в один из бронетранспортеров. По перекрытому шоссе военная колонна начала свое движение в направлении столицы. Так второго января наступившего европейского года и второго же числа последнего в году месяца, если считать по восточному календарю, в Ханое был тепло встречен и со всеми почестями, на случай, если кто-то из верных гангстеров решит проявить геройство, препровожден в тюрьму самый великий из здравствующих вьетнамских преступников, главный босс Катрана, долгое время живший в России, а сейчас прилетевший на родину помирать, господин Нам Нгуен Кам. По дороге в тюрьму ничего особенного не произошло, если не считать заблаговременно обнаруженной засады, из которой несколько человек собирались провести подрыв первой машины и попытаться освободить своего руководителя. Их расстреляли на месте.