Тони Мориссон - Любовь

Открыв дверь, Кристина обнаружила Эрни в крепких объятиях жены старшего сержанта. Хотелось залепить ему могучим башмаком да по голому заду, но ноги так болели, что она предпочла пошвырять ему в башку одну за другой шесть бутылок из-под пива «Спатен».

В знак солидарности и ради укрепления морали в семьях других солдат этой армии, где без году неделя как отменили расовую сегрегацию, она чувствовала себя просто обязанной разыграть сцену ревности, хотя на самом деле была скорее огорошена, чем обозлена. Не могла в толк взять: кем он, собственно, себя возомнил, этот Эрни Холдер, солдатня несчастная, как это он ее не ценит – конечно, любовь ей преподнес, понимаешь ли, да военную форму и бегство из страны в обмен на ее ум, красоту и благовоспитанность. Она ушла от него на следующий же день, забрав только рюкзак, кулинарные навыки и туристские ботинки. Из Айдлуайлда [54] Айдлуайлд – международный аэропорт в Нью-Йорке. В 1963 г. был переименован в честь президента Джона Кеннеди. позвонила матери. Той вроде бы приятно было слышать голос дочки, но насчет возвращения в Силк мать отвечала уклончиво. Несла что-то невразумительное, к ситуации, в которой оказалась Кристина, интереса не проявила, зато непрестанно поминала «помоечную женушку» и какой-то сожженный в результате «рейса свободы» автобус. Похоже, Кристине давали понять, чтобы дома она не появлялась.

Поскольку атмосфера в доме, судя по ответам Мэй, скорей всего была душной и провинциальной, спешить Кристина не стала. Две ночи провела почти на улице (автовокзал это ведь то же самое), а потом, когда в Уай-дабл-ю-си-эй [55] Христианская ассоциация молодых женщин. ее отвергли, пошла сдалась в приют имени Филлис Уитли [56] Филлис Уитли (1753 – 1784) – первая в США известная поэтесса-афроамериканка. . Когда уезжала, страна радовалась и была весьма довольна собой, а вернулась – все в страхе: кто боится красной угрозы, кто – черных списков [57] В начале 50-х гг. велась активная кампания преследования коммунистических деятелей, которую возглавлял сенатор Дж. Маккарти. . За одну только внешность ее взяли в ресторан официанткой, а она, оказывается, еще и готовить умеет! Район спокойный, относились к ней нормально, работала себе и работала, посмеиваясь над тем, какие уловки выдумывают посетители, чтобы смыться, не заплатив; там она провела несколько лет, всячески увиливая от Мэй и подыскивая кандидата в мужья. Нашла трех, правда уже женатых, и тут встретила Фрута. К тому времени она совершенно погрязла в сложных и вызывающих кривотолки отношениях с хозяином, его женой, кассиром и буфетчиком. Бессмысленная злобность этих людей утомила ее, утомляли и разговоры с женатыми приятелями: необходимость без конца выводить их на чистую воду, подпускать намеки и колкости – что называется, тянуть к себе за ухо. На самом деле ей было решительно плевать, расстался он с женой или нет, спит с матерью своих детей или в одиночестве, напоминает ей о себе подарками на Рождество или нет. Однако, за неимением общих знакомых, у них и тем для разговора общих не было, кроме разве что того, как он должен доказывать ей свою любовь и как она в случае чего порвет с ним. Жизнь рисовалась начерно, машинально, на случайной бумажной салфетке – этакий пирожок ни с чем, но надо было как-то коротать время, пока она нарочно держится подальше от дома, о котором наслышана от матери. И в эту бессмысленность и бесцельность с холщовым саквояжиком и в безупречно выглаженной рабочей рубашке вошел Фрут.

– Мясо не прячь. Я хочу видеть, что ем.

Кристина отдернула руку с соусницей и поразилась краткости и простоте мысли; позднее выяснилось, что он это в себе специально культивирует, этим живет. Послушав его, она вдруг все поняла, да так ясно, что девять лет провела с ним рядом. Сложения он был скорее щуплого, этакий живчик с большими красивыми руками и гипнотическим голосом. Весь мир он сделал для нее простым и понятным. Дед – буржуазный предатель; мать – пустоголовая дура; Гиде – мотыгу бы в руки да в поля; Эрни – подлый изменник. Все они дубье, чурки (сколько самокритичной горечи в этом слове!), которых Малколм Икс навсегда заклеймил позором. Затем он объяснил, что требуется от нее. Постоянно стыдясь светлой кожи, серых глаз и волос, которые своей шелковистостью в этой новой среде не ровен час могут и под нож подставить, Кристина стала преданной помощницей, боевой подругой – надежной и радостно отдающейся служению. Сменив стиль одежды, стала носить «африканское народное», научилась говорить хлестко, лозунгами, для обороны носила при себе заточку, а неправильные волосы склеивала гелями и прятала под шалью; к ушам подвесила ракушки и, садясь, ногу на ногу никогда не закидывала.