Гийом Мюссо - Квартира в Париже

– В конце жизни Эрнесто страдал раком горла. Похоже, Адриано взял его к себе. Возможно это, как по-вашему?

Нелла расширила глаза. Ее зрачки под линзами очков стали огромными.

– Если это правда, остается удивленно развести руками. Я была бы поражена, проникнись Адриано христианским всепрощением.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Маделин, наливая ей чай.

– Тот, кто не подвергался пыткам, не способен представить эти муки. То, что выпало на долю Адриано, длительность его мучений – все это не могло на него не повлиять. Лучше не думать о том, какие у него были нарушения психики.

– На что вы намекаете?

– Не намекаю, милочка, а говорю как есть: в какой-то момент с болью и ненавистью становится невозможно совладать. Так или иначе это должно было обернуться бедой для него самого или для других.

Уклончивость бывшей учительницы заставила Маделин открыть последнюю дверь.

– Лесной царь – говорит это вам о чем-нибудь?

– Нет. Похоже на марку садовой мебели.

Маделин с сожалением встала.

– Спасибо за помощь, Нелла.

Ей понравилась эта женщина. Вот бы иметь такую бабушку! Прежде чем уйти, она высказала сомнение, не дававшее ей покоя с момента прихода.

– Этот здешний медбрат…

– Хорас?

– Да. Он хорошо с вами обращается? У него странный вид.

– Вот вам еще одно подтверждение того, что внешность обманчива. Он молодец, не беспокойтесь. У него за плечами тоже невеселые годы.

Словно подслушав речи Неллы, вся веранда заскрипела и заходила ходуном от порыва ветра, превзошедшего силой все прежние. Маделин подняла глаза на стеклянный потолок, боясь, как бы он не треснул.

– Говорят, это учреждение вот-вот зароется?

– Да, через три месяца.

– У вас есть план Б?

– За меня не тревожьтесь, я присоединюсь к мужу.

– Я думала, он умер.

– Еще в тысяча девятьсот девяносто шестом году.

Маделин не понравился этот поворот разговора.

– По-моему, вам это не грозит. Вы выглядите крепкой.

Старушка отмела жестом ребяческие ободрения. Маделин уже шла в сторону гостиной, когда у нее за спиной прозвучало:

– Не знаю, что вы ищете, но вы этого не найдете.

– Вы ясновидящая?

Нелла улыбнулась и кокетливо поправила седую прядку.

– Зато вы найдете кое-что другое, – обнадежила она Маделин.

Та помахала ей рукой и направилась к соснам, под которыми ее ждал пикап.

Перед отъездом она прогулялась к пляжу – дикому, нетронутому, безлюдному. Пройдет три месяца – и здесь вырастут краны, взревут бетономешалки, быстро поднимется отель, появится сауна, вертолетная площадка… Идиотизм, безмозглая бесовщина!

Приехали: не хватало ей заговорить словами Кутанса!

Она вернулась к пикапу, сфотографировав на память пляж с белым песком и дом престарелых. Возможно, старуха права. Возможно, Маделин кое-что здесь нашла, просто еще не догадалась, что именно.

Она села за руль, повернула ключ зажигания и вернулась на автостраду. Там, наматывая мили, она старалась навести порядок в своих мыслях. Через час с лишним зазвонил телефон, на экране появилось имя:

Доминик Ву.

Окрестные жители наверняка называли этот дом «кубиком Рубика». С этой мыслью Кутанс вылез из такси на севере Верхнего Ист-Сайда, на углу 102-й стрит и Мэдисон-авеню.

Лаборатория «Пеллетье энд Стокхаузен» представляла собой разноцветный стеклянный куб, красочную заплатку на серо-коричневом фоне окрестных строений.

Кто сказал, что американцы не уходят в отпуск? Сегодня лаборатория выглядела мирно дремлющей. Гаспар назвал себя изящной длинноногой дежурной с угловатым, словно вычерченным циркулем лицом в белых пятнах и с угрюмым взглядом исподлобья, заставлявшим вспомнить персонажей Бернара Бюффе [84] Французский художник середины XX в. .

Мисс Проволока привела его в кабинет на шестом этаже с видом на колоссальный комплекс больницы «Маунт Синай».

– Милости прошу, мистер Кутанс! – раздался голос владельца лаборатории.

Дуайт Стокхаузен собирался в дорогу. Рядом с диваном «Флоренс Нолл» [85] Диван, разработанный известным дизайнером интерьеров и названный ее именем. стояли два чемодана «Алзер» с монограммами, такая же дорожная сумка и пара лунных ботинок на меху.

– Мы проводим Рождество в Аспене, в отеле «Жером». Бывали там? – Его голос вибрировал от самодовольства. Шагнув к Гаспару, он по-европейски подал ему руку.

– В последнее время не бывал, – ответил драматург.