Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

— Да нет, при чем здесь солярка… Вы ничего не понимаете! Водолазные костюмы! — подсказал тот и, не моргнув глазом, провел по горлу ребром ладони. — И шить не надо. Без швов получаются…

— Бог знает что… Леон, что за гадости ты рассказываешь… Пэ, ты слышишь, что он тут несет?..

На рождественские праздникиЛуиза пообещала родителям приехать домой в Тулон и уже не могла в своих планах ничего изменить. К тому же домой ждали еще и брата из Калифорнии, который собирался провести у родителей две недели. Луиза уехала в Тулон еще двадцатого числа.

Соседи тоже разъезжались. Архитектор собирался увезти семью к родственникам в Бордо. Сильвестры же планировали ехать в Бретань на море, чтобы провести праздники у знакомых. К неожиданности Петра, праздники ему предстояло провести вдвоем с Мольтаверном…

Утром двадцать четвертого декабря выдалась ветреная, пасмурная погода. Низкое небо, над горизонтом оплывавшее фиолетовыми подтеками, быстро плыло со стороны побережья и уже с девяти утра грозило разразиться еще большей непогодой. Округа прогрузилась в серую хлябь. В воздухе стоял запах дыма и чего-то прокисшего.

Побывав с утра в Версале, Петр вернулся в Гарн к обеду. Мольтаверн как раз готовился накрывать на стол. Петр попросил перед выездом приготовить легкий обед, и тот выставлял на стол вегетарианские блюда: картошку фри, салат из цикория со свеклой, но на десерт всё же предусмотрел излишество — творожный пирог с черносливом, который особенно хорошо у него получался.

Вскоре сели за стол и молча приступили к еде. Пытаясь оживить атмосферу, Петр продолжил незаконченный накануне разговор, расспрашивал о родственниках.

Мольтаверн отвечал через пень-колоду, говорить на эту тему он не любил и на всё давал лаконично-отрицательный ответ. А через несколько минут, когда он поднялся из-за стола, решив, что тема исчерпана, и предложил приготовить кофе, Петр впервые ощутил в себе странную привязанность к своему жильцу. Это чувство впервые не отдавало обычной жалостью.

Поблагодарив за обед, Петр неожиданно мягким тоном напомнил:

— Кстати, Леон, ты обещал говорить мне «ты». Пора, в самом деле.

— Если хотите, — замялся тот.

— Нет, если на «ты» — так на «ты».

— Если хочешь, — выдавил из себя Мольтаверн.

— Вот и отлично… Хотел тебя спросить: ты устрицы ешь? Что на ужин будем готовить?

— Я всё ем. Мне без разницы. Вы сами решайте…

Ближе к вечеру, когда над садом начали сгущаться первые сумерки, ветер внезапно стих, и всё замерло. Но затишье не продержалось и десяти минут, как запорошил мелкий снег — почти невидимая, искрящаяся крупа. А через полчаса снег валил уже крупными, мохнатыми хлопьями. От него щекотало лицо. Оседая на освещенный кафель террасы, снег превращался в переливающуюся перламутром жижу янтарного цвета. Побелевшие газоны тут же приобрели диковинный вид. Выше, расступаясь навстречу взгляду, темнота раздвигалась в бесконечную, мельтешащую пелену, в которую невозможно было смотреть дольше секунды.

Петр в панике сновал по саду, что-то проверял в розарии, в цветнике и сострадал каждому кустику. Вернувшись в дом, чтобы одеться как следует, он натянул резиновые сапоги и после этого еще более стремительной поступью ринулся обследовать двор, участок, но не мог ни на что решиться: он не знал, накрывать ли кусты сразу или лучше повременить, ведь он даже не успел их еще окучить. Кому звонить в такой день? Да и о что, собственно, выяснять? Засучить рукава и спасать всё, что можно…

Мольтаверн на некотором отдалении вымерял след в след припорошенный снегом газон, издавая промокшими кедами хлюпающие звуки. В кепке и в желтом дождевике, он глазел на разыгравшуюся стихию с выражением мечтательного бессилия и без тени озабоченности, чем немного действовал Петру на нервы.

— Ну и климат… Не погода, а шабаш какой-то, — ворчал Петр из темноты. — Что ты на это скажешь, а Леон?

— Растает, не волнуйтесь… У нас в Пиренеях не такое бывает. Как наметет иногда, — успокаивал Мольтаверн. Первый снег не держится. И потом — воздух, чувствуете? В носу щиплет.

— Я не знал, что ты из Пиренеев.

— Да, из Пиренеев, — подтвердил Мольтаверн.

Нагнувшись к траве, Петр захватил перчаткой горсть снега, хлопками разбил его и усомнился:

— А если ночью будет мороз?

— Не будет мороза. Точно вам говорю.

Петр вроде бы поверил, но еще долго не решался уйти с террасы, вглядывался в снегопад, переводил взгляд на Мольтаверна, словно дожидаясь от него какого-нибудь очередного аргумента в пользу своей бездеятельности, но тот молчал.