Вячеслав Репин: Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

— Арсен?!

— Арсен-Арсен…

— Это касается нас с тобой? — спросил Петр.

— Кого? Ты с ума сошел! Мы-то тут при чем?

Петр перевел дух, чувствуя, что вновь способен себя контролировать.

— Проигрался в бридж? В покер? Фабрику продал кому-нибудь? — сделал он самое смелое предположение. — Или попался с кем-нибудь?

— В десятку!.. Ты там что, на кофейной гуще гадаешь, что ли? — спросила Луиза с досадой. — Как ты догадался?

— Если честно, я ничего не понимаю.

— Да тут никто ничего не понимает. Папа-то наш, оказывается, того. Пэ, возьмись за что-нибудь, а то упадешь. Папа наш, оказывается, больше по мужской части, чем по женской…

Помолчав, Петр недовольно переспросил:

— Что за ерунду ты мелешь?.. Арсен?

— Мама нагрянула на днях на дачу и застукала его с каким-то бледнолицым гарольдом.

— Ты что-то не так поняла… Это невозможно. Не могу в это поверить. И дальше что?

— Что дальше?! Мама волосы на себе рвет. Дома всё вверх ногами. Рождественская ночь, называется!

— Мать сама тебе всё рассказала?

— Сначала брат навел справки, а потом мама рассказала.

— Ах, Арсен… — недоумевал Петр, и вдруг, себе на удивление, он разразился хохотом.

— Так смешно, что дальше некуда… Ты меня слышишь, Пэ? Это же тихий ужас!

— С выводами спешить тоже не нужно, — сказал Петр. — Ну, допустим, что всё так, как ты говоришь. Что же с этого?

— Как что?! Ты разве не понимаешь? Мой папа и… привет вашим!

— Давай разберемся по порядку. — Неожиданно для себя Петр попытался взглянуть на всё с другой точки зрения. — На какой планете мы живем? Полмира живут и здравствуют, как твой отец. Родил же он тебя — и ничего. Если он может таких, как ты, на свет произвести, то и ради бога… Нужно оставить его в покое и самим успокоиться, — посоветовал он уже с серьезностью в тоне. — Как-то всё это грустно, Луиза. Невероятно грустно.

— Раз ты всё знаешь, объясни, что маме делать? Ведь они разведутся.

— Ничего не нужно делать.

— Нет, Пэ, ты ни черта не понимаешь.

— Если вы будете продолжать в том же духе, то этим закончится. Откуда ты звонишь?

Она звонила из уличной кабины. К его удивлению, она находилась где-то в порту, куда они приехали с братом на отцовском «крайслере», чтобы проветриться от домашней атмосферы. Брат будто бы сидел за рулем, освещал фарами телефонную будку, из которой она говорила, и от нетерпения уже якобы слепил ее дальними огнями.

— Пусть только не водит как сумасшедший, — сказал Петр.

— Да тут не разгонишься. У него и права-то отобрали.

— Что значит — права отобрали, Луиза? — взмолился Петр. — Вы без прав ездите?

— Пэ, ну хватит поучать. Один день — подумаешь.

— Тогда возвращайся! Зачем тебе там сидеть?

— Не могу. Надо с мамой побыть. Пока успокоится…

— Передай ей… Да, впрочем, что передавать? — Ему казалось, что он забывает сказать что-то главное, но он не мог вспомнить, что именно. — А хочешь, я сяду в машину и приеду за тобой? К утру буду в Тулоне.

— Нет, только никаких приездов. Тебя здесь не хватало…

Опустив в телефонный аппарат последнюю монету, Луиза пообещала позвонить ему на следующий день вечером и, возможно, даже вернуться, не откладывая.

— Ты там только не напейся… Пэ, ты слышишь меня? И Леону пить не давай. Он сказал, что ему нельзя…

Два дня спустя, выйдя из вагона вечернего поезда, Луиза тараторила о том же, но с еще большей неугомонностью.

Они направлялись по перрону к выходу. Ликующими, немигающими глазами Петр озирался по сторонам, вскользь останавливал взгляд на правильном профиле племянницы, словно внутренне удивляясь внезапному сопоставлению между ее свежим, взволнованным лицом с гладкими матовыми щеками, которому строгость и возбуждение лишь придавали женственности, и ностальгической вечерней атмосферой полупустого крытого вокзала, которая всегда пробуждала в нем сложную смесь старых воспоминаний и новых, подчас неожиданных ассоциаций.

Петр не слышал и половины того, что она говорила, пока Луиза не подытожила всё громовым, хотя и ожидаемым известием. Несмотря на попытки отца предотвратить крушение, мать решила подавать на развод и была неумолима, а поэтому она возложила на нее миссию просить Петра взять на себя роль ее «поверенного», или, проще говоря, взять на себя бракоразводные хлопоты, причем еще и рассчитывала на то, что он сможет приступить к «процедуре» немедленно.

Чтобы сохранить ясность, по крайней мере, с самим собой, Петр попытался провести внутри себя четкую черту между самим фактом ссоры, случившейся у Брэйзиеров, и тем, что послужило причиной для ссоры, — это-то казалось ему отдельной статьей, — и уже с таких позиций, не вдаваясь в тонкости их жизни в браке, рассматривать всю ситуацию в целом.