Пол Остер - Левиафан

— Работа — вот что важно, остальное ерунда, — произнес он, сложив газету и бросив ее рядом на сиденье. — Я хочу, чтобы ты знал.

— Ты это к чему? — спросил я, хотя сразу все понял.

— К тому, чтобы ты не занимался самоедством.

— А почему я должен заниматься самоедством?

— Вот именно. — Сакс вдруг расплылся в улыбке, почти блаженной. — Но, зная тебя, боюсь, что именно этим ты и занимаешься.

— Ты, кажется, решил сегодня говорить загадками.

— Питер, расслабься. Фанни мне все рассказала. Не переживай.

— Что она тебе рассказала? — задал я глупейший вопрос. Его невозмутимость почти лишила меня дара речи.

— Про то, что случилось в мое отсутствие. Удар молнии. Ахи и трахи. Со всеми подробностями.

— Даже так? Ничего не оставив для воображения?

— Можно и так сказать.

— И что дальше? Сейчас ты мне вручишь визитную карточку и предложишь связаться с твоими секундантами? Стреляться надо, разумеется, на рассвете, и место должно быть соответствующее. Например, Бруклинский мост или монумент героям Гражданской войны на Гранд-Арми-Плаза. В эпической декорации. Два маленьких человечка на фоне огромного неба, вороненая сталь пистолетов поблескивает в лучах восходящего солнца. Что скажешь, Бен? Такой вариант тебя устраивает или ты предпочитаешь американский стиль? Расквасить мне нос и вразвалочку выйти из салуна? Как скажешь. Выбор за тобой.

— Есть еще один вариант.

— Еще один! — Я медленно закипал, продолжая ерничать. — Вот уж не предполагал, что у нас такой богатый выбор.

— Богаче, чем ты думаешь. Мой вариант самый простой. Мы съедаем наш обед, я расплачиваюсь, и мы расходимся по домам.

— Плохой вариант. Где драма, где конфликт? Мы должны открыть карты. Если мы просто разойдемся, я почувствую себя неудовлетворенным.

— У нас нет повода для ссоры, Питер.

— Еще как есть. Я сделал твоей жене предложение. Если это не повод, значит, ни один из нас не достоин ее.

— Тебе непременно надо облегчить душу? Валяй, я готов тебя выслушать. Но, ей-богу, в этом нет необходимости.

— Это впрямую коснулось тебя, и ты так спокоен? Преступное безразличие.

— Это не безразличие. Просто рано или поздно это должно было случиться. Я же не слепой. Знаю, какие чувства ты испытываешь к Фанни. И всегда испытывал. У тебя это на лице написано.

— Инициатива исходила не от меня. Если бы не Фанни, ничего бы не было.

— А я тебя и не виню. На твоем месте я бы тоже не устоял.

— Это еще не значит, что я поступил правильно.

— Правильно, неправильно… Так устроен мир. Мы заложники своей стрелялки, и никуда нам от этого не деться. Иногда мы пытаемся бороться с собой, но это борьба с предрешенным исходом.

— Как это прикажешь расценивать? Как признание вины? Или ты хочешь сказать, что ты невиновен?

— Невиновен в чем?

— В том, о чем мне рассказывала Фанни. Твои левые заходы. Твои романчики на стороне.

— Она тебе про это рассказывала?

— В подробностях. Бесконечная телетайпная лента с именами, датами, описаниями партнерш и так далее. На меня это, признаюсь, произвело сильное впечатление. Я увидел тебя в совершенно новом свете.

— Не стоит быть таким доверчивым.

— То есть Фанни лжет?

— Скорее, она не в ладах с правдой.

— Не вижу разницы. Ты просто формулируешь иначе.

— Речь о другом: Фанни свято верит во все, что она себе придумала. Она уверена, что я ей изменяю, и разубедить ее в этом невозможно.

— А на самом деле ты ей не изменяешь?

— Мне случалось оступаться, но ее фантазия преувеличила это многократно. Если вспомнить, сколько лет мы вместе, мой «послужной список» окажется весьма скромным. У нас с Фанни были свои взлеты и падения, но за все эти годы я ни разу не пожалел о том, что мы женаты.

— Тогда откуда взялись имена всех твоих любовниц?

— Я рассказываю ей истории. Есть у нас такая игра. Я сочиняю истории про свои воображаемые победы, а Фанни слушает. Ее это возбуждает. Тебе ли не знать, что слова имеют власть. Для некоторых женщин это самый сильный афродизиак. Например, для Фанни, как ты и сам наверняка уже успел выяснить. Она обожает грязные словечки. Чем разнузданнее разговор, тем больше она заводится.

— В ее пересказе это звучало несколько иначе. Она говорила не о «воображаемых победах», а об изменах, и говорила очень серьезно. Речь шла о вполне реальных женщинах.

— Она ревнива, и внутренний голос нашептывает ей разные гадости. Мы это не раз проходили. Послушать Фанни, так у меня один бурный роман сменяет другой, а пресловутый список уже можно издавать отдельной книгой. Спорить с ней бесполезно, она только укрепляется в своих подозрениях. И что же? Вместо правды она выслушивает от меня то, что хочет услышать. Ну а для меня главное, чтобы она была счастлива, вот я и рассказываю ей небылицы.