Пол Остер - Левиафан

— Еще бы.

— И всегда меня любил, правда? С тех пор, как увидел, да? Любил все эти годы и продолжаешь любить?

Потупив от смущения глаза, я осторожно высвободил руку.

— Это что, исповедь под дулом пистолета?

— Я это к тому, что ты сделал неправильный выбор.

— Тебе напомнить? Ты была замужней женщиной и потому не входила в список кандидаток.

— Я не говорю, что ты должен был именно на мне жениться. Просто ты не должен был жениться на Делии.

— Фанни, по-моему, ты ходишь кругами.

— А по-моему, все предельно ясно. Ты просто не хочешь меня понять.

— В твоих рассуждениях есть маленький изъян. Да, женитьба на Делии была ошибкой. Но тот факт, что я люблю тебя, еще не означает, что я могу полюбить кого-то другого. Может, ты для меня единственная в своем роде? Вопрос гипотетический, но существенный. Если это так, то все твои рассуждения лишаются смысла.

— Питер, в жизни все сложнее.

— А как же вы с Беном? Хочешь сказать, что ты исключение из правил?

— Не хочу.

— А это как прикажешь понимать?

— Неужели я должна для тебя все разжевывать?

— Прости, но что-то я запутался. Если бы передо мной сидела не ты, а другая женщина, я бы решил, что меня пытаются соблазнить.

— А ты бы возражал?

— Фанни, что ты такое говоришь! Ты замужем за моим лучшим другом.

— Бен тут ни при чем. Это касается только нас с тобой.

— Еще как при чем.

— А что, по-твоему, Бен делает в Калифорнии?

— Пишет сценарий для фильма.

— Пишет сценарий для фильма и трахает девушку Цинтию.

— Я тебе не верю.

— А ты позвони ему и спроси, чтобы развеять все сомнения. Так прямо и спроси: «Фанни говорит, что ты трахаешь девушку Цинтию, это правда, старик?» Он ответит без околичностей, не сомневаюсь.

— Зря мы затеяли этот разговор.

— А заодно поинтересуйся ее предшественницами. Грейс, Норой, Мартиной, Валери. Это первые имена, которые пришли мне в голову, но, если ты дашь мне минуту на размышление, я продолжу список. Питер, твой лучший друг — первостатейный блядун. А ты не знал?

— Нехорошо так о нем говорить.

— Я просто излагаю факты. Ты думаешь, он это делает втихаря? Так вот, я в курсе. У него полная свобода действий. Как и у меня.

— Зачем тогда жить вместе? Если все это правда, почему вы не разведетесь?

— Потому что мы любим друг друга.

— Слушая тебя, этого не скажешь.

— И тем не менее. Такой уж у нас уговор. Чтобы удержать Бена, я должна была предоставить ему свободу.

— То есть он развлекается на стороне, пока ты сидишь на привязи и ждешь возвращения блудного мужа. Хороший уговор, нечего сказать.

— Хороший — потому, что я на это пошла и потому, что он меня устраивает. Пусть я не часто пользовалась своей свободой, у меня ее никто не отнимал, я могу ею воспользоваться в любой момент.

— Например, сейчас.

— Вот твой шанс, Питер, осуществить мечту. И не думай о том, что предаешь Бена. Это касается только нас с тобой.

— Ты уже говорила.

— Может, теперь мои слова лучше до тебя доходят. Не страдай на пустом месте. Хочешь меня — возьми.

— Так просто?

— Так просто.

Ее уверенность в своей правоте обескураживала, не укладывалась в голове. Не будь я так огорошен, я бы просто встал и ушел, но какая-то сила прижала меня к стулу. Слов не было. Разумеется, я ее хотел. Она это всегда чувствовала и вот вывела меня на чистую воду, грубо и без обиняков предложив то, о чем я мог только втайне мечтать. Я не узнавал ее. Другая Фанни. Другой Бен. Этот короткий разговор перевернул все мои представления о мире.

Фанни снова взяла мою руку, и, вместо того чтобы отговаривать ее от ошибки, я смущенно улыбнулся. Видимо, расценив мою улыбку как акт капитуляции, она, не говоря ни слова, обошла стол, уселась на меня верхом и прижалась всем телом. Наши рты сами раскрылись, и языки зашныряли в них юркими ящерками. Так целуются подростки в машине на заднем сиденье.

Это продолжалось около трех недель. На следующий день я снова увидел прежнюю Фанни, загадочный островок покоя. Она, конечно, уже не была для меня такой, как раньше, но бесшабашность и агрессия, поразившие меня накануне, исчезли бесследно. Постепенно я начинал привыкать к нашим новым отношениям, к приливной волне желания. Бен сидел в своем Голливуде, а я, если у меня не было Дэвида, проводил ночи в его постели, с его женой. Я считал само собой разумеющимся, что мы с Фанни не расстанемся, даже если это поставит крест на моей дружбе с Саксом. Но до поры до времени я держал свои мысли при себе. Я был захвачен всеми этими переживаниями, и не хотелось торопить события. Так, во всяком случае, я объясняю свое молчание. Что касается Фанни, то ее, кроме следующей нашей встречи, кажется, ничто не интересовало. Мы предавались любви молча и яростно, до полного изнеможения. Мне нравились ее томность и податливость, гладкость ее кожи и то, как она закрывала глаза, стоило мне поцеловать ее в шею. О большем, в первые недели, я и не мечтал. Я жил ради этих прикосновений, ради тихой горловой музыки и выгибающейся в моих руках спины.