Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— И для этого я должен сделать подкоп под английскую родню бывшей жены? Раз она аристократка, то должны же у нее быть связи в этой среде, правильно? Дмитрий Федорович, я же вам объяснял… — напомнил Иван. — Во-первых, мы давно не живем вместе. Во-вторых, нет у нее никаких связей! И не было никогда! Да, папаша ее работает в финансах. Что-то связанное с обслуживанием королевской семьи, допустим… Но я даже не знаю, где именно он работает. Я видел его два раза в жизни. Во время семейных застолий. Раньше он работал вот в этом банке… — Иван ткнул пальцем в лежавший на столе список. — И то я не до конца уверен. А потом открыл собственную контору. Занимается какими-то биржевыми бумагами.

— Иван Андреич, да ведь это именно то, что нужно! — обрадовался Вереницын.

Иван вспылил:

— Вы что, серьезно считаете, что я могу прийти к человеку и заявить, что так, мол, и так, не хотите ли подзаработать? Не желаете ль перегнать со счета на счет столько-то миллиардов? Вам перешлют вот столько, вы себе отсчитаете проценты, потом поделитесь со мной — и привет! Да меня примут за ненормального. Или за сотрудника какой-нибудь спецслужбы…

— Иван, сделай одолжение, не утрируй, — попросил Глебов.

— Вы должны всё хорошенько взвесить, Иван Андреевич… Пожара нет никакого. Вы смогли бы себя обеспечить. За обслуживание операций действительно начисляются комиссионные. Около процента, — пояснил Вереницын.

— Не хотите же вы сказать, что мне, Ивану такому-то, кто-то с готовностью будет отстегивать процент за сводничество? От одного миллиарда это сколько? Десять миллионов?.. — Иван усмехнулся.

Вереницын налил себе минеральной воды, осушил стакан и невозмутимо заверил:

— Нет ничего невозможного. Предложение серьезное. Вам нужно обдумать всё спокойно. Если рассуждать так, как вы сейчас, то можно упустить хороший шанс устроить свою жизнь, и потом еще сто лет придется сидеть и ждать манны небесной…

Официант принес вторые блюда. Вновь заправив за воротник салфетку, Вереницын насадил на нос очки и принялся за лососину. Глебов к еде не притрагивался, что-то обдумывал.

— Остается предположить, что великая княжна нужна, чтобы доказать правопреемственность? — спросил Иван, чувствуя, что может позволить себе любой вопрос, но только сейчас, сию минуту, не позднее.

— Вопрос легитимности Анастасии Николаевны как лицекредитора имеет, конечно, определенное значение, — нехотя признал Глебов. — Но это совсем не принципиально.

— Но когда все согласны, зачем доказывать? — настаивал Иван.

— Если бы правопреемственность не являлась реальным фактом, никто не стал бы с нами даже разговаривать, — сухо поправил Вереницын. — Нерешенных проблем — уйма… Пока мы сидим сложа руки, легче не станет. Нужны идеи. А то всё одни разговоры… Обдумайте. Затем еще поговорим… Послезавтра, например, могли бы увидеться. — Несмотря на сытный обед, Вереницын оставался энергичен и напорист. — На Мясницкой, у нас… Вы как считаете, Дмитрий Федорович?

— Да, Иван, подумай. Позвонишь мне, — поддержал Глебов предложение о новой встрече. — Ну, скажем, завтра, ближе к вечеру. И решим, где и как…

Вечером, уже в Кратово, Николай был настолько ошарашен рассказом брата о его дневных переговорах по поводу царского наследства, что не мог усидеть на месте.

— Ах, эти генералы! Ай да Дмитрий Федорович! Ну дает! Я одного не могу понять, почему ты раньше молчал? Про фотографии, про Вереницына… А, Ваня? Век-то какой на дворе? Какие авуары? Какая царевна? Что всё это значит? — возмущался Николай.

К девяти часам на дачу должен был приехать знакомый Николая Зураб Мачабели, приходившийся родственником хозяину кратовской дачи. Днем Николай уломал его отправиться за город, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Поскольку Мачабели был княжеского рода и, кроме того, имел нужные связи, в том числе с российским представителем британской королевской семьи, он якобы мог помочь дельным советом.

— Что не грузин — то князь, ага, — ворчал он, поглядывая на часы. — А что прикажешь делать? Бегать проверять? Где? У кого?.. Я давно хотел свести вас. Он издательство свое открыл. Да уже успел разориться, правда. Теперь на другого человека работает. Может, найдете общий язык…

Шел уже одиннадцатый час. «Князь» всё не звонил. Дожидаясь его, братья вышли во двор и наблюдали за тем, как Иван Семенович, только сегодня предупрежденный, что на праздники Николай привезет на дачу всё семейство, взялся на ночь глядя наряжать елку — страшновато-мохнатую исполинскую ель, которая росла прямо посреди двора. Вытащив из сарая стремянку, сторож стряхивал снег с ветвей. Было не совсем понятно, чем и как он собирается украшать такую махину.