Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— Я не могу представить. Валовой продукт тогда был мизерный, не такой, как сегодня, — предположил Иван. — Но наверное миллиарды?

Вереницын закатил глаза.

— Больше? Чем миллиарды? — усмехнулся Иван.

— С учетом набежавших дивидендов — на порядок больше. Кто-то насчитал четыреста миллиардов, но существуют и другие цифры. Многое даже не поддается подсчету. Сегодня приходится говорить о триллионах. В долларовом эквиваленте, разумеется.

Иван вновь перевел взгляд на Глебова. Тот упрямо соблюдал молчаливый нейтралитет.

— Трудно поверить в это, согласитесь, — сказал Иван. — А еще труднее поверить, что здесь вот-вот возрождение начнется… Правильно я понимаю ход ваших мыслей?

— В общем правильно.

Иван уныло покачал головой. Взгляд его выражал сомнение.

— Средства России, хранящиеся за рубежом, будут возвращаться. Это процесс неизбежный. Да и договоренность по их репатриации уже существует, — чуть понизив голос, доверительно сообщил Вереницын.

— С кем?

— С ФРС. Знаете, что это такое?

— Нет, никогда не слышал.

— Значит, главного не знаете. Федеральная резервная система была основана Россией.

— Федеральный резервный фонд?

Глебов вдруг оживился и, к большой радости Ивана, обрел дар речи:

— Американский резервный фонд был основан в тринадцатом году консорциумом банков. Только вот мало кто знает, на чьи шиши.

Вереницын дал Ивану переварить услышанное и добавил:

— На деньги императора Николая и еще одного небезызвестного банкира… Не нашего, западного… Пятьдесят на пятьдесят. Вот и считай. Даже по предварительным подсчетам это составляет половину от сегодняшних активов ФРС. Половину! И что из этого вытекает?

— Не знаю, что из этого вытекает, — сказал Иван. — Половина американской экономики работает на русские деньги?

— Вот теперь я вижу, что вы что-то начинаете понимать… — Вереницын растянул губы в улыбке. — Главный финансовый гарант мировой экономики является наполовину достоянием России-матушки.

— Дмитрий Федорович, вы в это верите? — обратился Иван к Глебову.

— Речь идет о фактах, Ваня, — спокойно ответил тот. — К сожалению, они правдивы.

— Сказка какая-то. Про кисельные берега… — Иван с недоверием разглядывал собеседников.

Официант принес фасолевый суп с белыми грибами и переспросил, для кого заказана рыба, сразу ее подавать или позднее. Иван попросил принести его заказ сразу, Вереницын же по-барски махнул рукой:

— А нам второе попозже подай. Да смотри, чтоб не холодное.

— Имущество царя вместе с деньгами, которые Запад задолжал царской России, — это умопомрачительные суммы, — вполголоса произнес Вереницын, как только отошел официант. — Если делать пересчеты по закону о разделе произведенной продукции, получается, что около семидесяти пяти процентов принадлежат России. Вы отдаете себе отчет? А с учетом наработанных прибылей товарное покрытие этих средств измеряется десятками триллионов. И если уж быть до конца точным, в товарном исчислении вклады России на сегодняшний день составляют около ста шестидесяти триллионов долларов.

Достав из кармана очки, Вереницын протер их салфеткой и водрузил на нос, после чего заправил салфетку за ворот рубашки и, подмешав в суп сметаны, с аппетитом принялся за еду. Глебов последовал его примеру.

— Товарное исчисление — не совсем понятно, что это значит, — сказал Иван, не притрагиваясь к своему блюду. — Цена на товар зависит от рынка, от аппетитов производителя. Ее невозможно назначить… Но если я правильно понимаю, решено вернуть эти средства назад, в Россию? Сто шестьдесят триллионов долларов? Да кто на это пойдет? Любой стране война дешевле обойдется. Против России. Вообще против всех…

— Да, загвоздок в этом деле тьма-тьмущая. Лучше, конечно, договариваться, — пространно вздохнул Вереницын. — Целиком эту собственность никто не вернет, это понятно. Но часть репатриировать можно.

— Каким образом?

— Через банки… Прекрасный, кстати, супчик. Зря вы отказались. Горячий, то, что надо.

— Но при чем здесь я? — спросил Иван. — Какое отношение я, Иван Лопухов, могу иметь к этим триллионам?

— Желающих расставаться с такими деньгами нет, как уже было сказано, — словно не услышав вопроса, продолжал Вереницын. — Если изъять из американских банков долю России, доллар вообще ничего стоить не будет. Он обвалится до семнадцати центов. Но частичный возврат возможен. С большими издержками.

— Если эти средства принадлежат русской монархии, какое право имеет на них Российская Федерация? Ведь Россия — не монархия, — сказал Иван. — В конце концов, последнего императора и всё его семейство отправили на тот свет здесь, в России. Как Россия может сегодня претендовать на имущество Романовых?