Ричард Йейтс - Пасхальный парад

И Сара действительно завязала в клубе новые знакомства. Через несколько недель она привела домой молодого человека по имени Дональд Клеллон. Бледный и исключительно вежливый, он одевался с такой тщательностью, что при встрече с ним вы первым делом обращали внимание на костюм в полосочку, черное длинное однобортное пальто в талию с замшевым воротником и черный котелок. Котелок смотрелся немного странно — их давно уже не носили, — но он надевал его с таким апломбом, словно эта мода должна была вот-вот вернуться. Его речь также отличалась продуманностью, чтобы не сказать педантичностью: вместо «что-то вроде этого» он говорил «нечто в этом роде».

— Что ты в нем нашла? — спросила сестру Эмили.

— Он очень зрелый и внимательный, — ответила Сара. — А еще он очень… не знаю, как сказать. Короче, он мне нравится. — Она сделала паузу и потупила взор, как кинозвезда на крупном плане. — Кажется, я влюбилась.

Пуки он тоже понравился, во всяком случае поначалу — как чудесно, что у Сары появился такой внимательный ухажер, — и когда они торжественно попросили ее разрешения на помолвку, она всплакнула, но возражать не стала.

Вопросы возникли у отца, которому сообщили о помолвке как о свершившемся факте. Кто он такой, этот Дональд Клеллон? Если ему двадцать семь лет, как он утверждает, по какой профессии он работал до президентской кампании? Если он так хорошо образован, судя по его манерам, какой колледж он закончил? И вообще, откуда он родом?

— Почему ты не задал ему все эти вопросы? — спросила Пуки у бывшего мужа.

— Я не хотел при Саре устраивать ему экзамен, — заметил Уолтер. — Я полагал, что у тебя есть готовые ответы.

— Мм…

— Ты хочешь сказать, что ни о чем его не спрашивала?

— Понимаешь, он всегда такой… Нет, не спрашивала.

Последовали серьезные мужские разговоры за полночь. Пуки уходила спать, а Эмили подслушивала под дверью в гостиной.

— …Дональд, я что-то не понял, из каких ты краев.

— Я вам говорил, мистер Граймз. Я родился здесь, в Гарден-Сити, а потом родители жили то здесь, то там. Мое детство в основном прошло на Среднем Западе, в разных местах. Когда отец умер, мы с матерью переехали в Топеку, Канзас, где она живет по сей день.

— А в каком колледже ты учился?

— Мне кажется, про это я вам тоже рассказывал в нашу первую встречу. Я не ходил в колледж, так как на учебу не было денег. Мне повезло, и я устроился в адвокатскую фирму. Ну а когда мистер Уилки был избран кандидатом, я стал работать в его штабе — сначала в Топеке, а потом меня перевели сюда.

— Так-так. Понятно.

На один вечер этого хватило, но вопросы остались.

— Дональд, если ты проработал в адвокатской конторе всего три года, а поступил туда сразу после школы, то как тебе может быть…

— Не сразу после школы, мистер Граймз. Еще на стройке, и разнорабочим, и всякое такое. Хватался за любую работу. Я должен был содержать маму, сами понимаете.

— Понимаю.

В последующие месяцы — за это время Уилки успел проиграть выборы, а Дональд теперь подвизался непонятно кем в брокерской конторе — он окончательно запутался в своих историях и вынужден был сознаться, что ему не двадцать семь, а двадцать один год. Видите ли, он чувствовал себя старше, чем его сверстники, и потому прибавлял себе возраст, и поскольку в предвыборном штабе все уже знали, что ему двадцать семь, он и Саре, когда они познакомились, машинально сказал «двадцать семь». Да, он поступил опрометчиво, но неужели миссис Граймз не сможет его понять и простить? Вместе с Сарой?

— Но послушай, Дональд, — возражала Пуки, в то время как за дверью ее дочь Эмили напрягала слух, чтобы не пропустить какого-нибудь нюанса, — если ты обманул нас один раз, как мы можем тебе верить в будущем?

— Как вы можете мне верить? Но вы же знаете, я люблю Сару, у меня хорошие перспективы в маклерском деле…

— Откуда нам знать? Нет, Дональд, так дело не пойдет. Это никуда не годится…

Голоса смолкли, и Эмили рискнула заглянуть в щелочку. Пуки стояла с выражением праведного гнева, Сара имела убитый вид, а Дональд Клеллон сидел, обхватив руками голову. На его гладко зачесанных, набриолиненных волосах отпечатался венчиком след от котелка.

Больше домой Сара его не приводила, но продолжала с ним встречаться. Разве могла она, следуя поведению героинь известных фильмов, поступить иначе? И что бы она сказала тем, кому успела его представить как жениха?

— Он врунишка! — кричала Пуки. — Он еще ребенок! Мы даже не знаем, кто он на самом деле!