Ричард Йейтс
Плач юных сердец [1] В оригинале название романа — дословная цитата из стихотворения Д. Джойса «Наблюдая за лодками в Сан-Саббе» (сборник «Пенни за штуку», 1927): Молодые сердца, стеная, В лодках к любви скользят, И шепчет трава степная: Нет, не вернуться назад. О сердца, о травы печали, Флаг любви ваш напрасно поднят! Ветер дикий утих, и едва ли Он вернется назад. (Пер. П. Серебряного)
К двадцати трем годам Майкл Дэвенпорт научился доверять собственному скептицизму. Легенды и мифы любого рода быстро выводили его из терпения, даже когда формулировались в виде общих положений; ему хотелось, причем всегда, докопаться до реальной истории.
Совершеннолетие он отметил в Европе, бортовым стрелком на бомбардировщике Б-17, незадолго до окончания войны, и меньше всего в армейской авиации ему нравилось, как ее подавали общественности. Люди думали, что из всех военных летчики — самые везучие и самые счастливые: их и кормили лучше, и расквартировывали удачнее, и платили им больше, чем всем остальным; им-де предоставляли больше свободы и давали хорошую одежду, которую можно было носить как обычную. Кроме того, считалось, что к военной дисциплине у летчиков не так сильно придирались: полет, отвага и высокий дух товарищества ставились выше слепого чинопочитания; офицеры могли приятельствовать с рядовыми, если им того хотелось, и, даже когда летчики отдавали честь, как того требует устав, эта процедура превращалась в их исполнении в убийственную, отвязную пародию на саму себя. Говорили, что в сухопутных войсках пилотов завистливо называли «летунами».
Вся эта болтовня была, наверное, вполне безобидной, спорить из-за нее не имело смысла, но Майкл Дэвенпорт никогда не забывал, что годы, проведенные им в воздушных силах, были самыми унизительными, нудными и мрачными; что в сражениях он едва не умирал от страха; что он был несказанно рад развязаться со всей этой дрянью, когда война наконец закончилась.
Тем не менее домой он привез и пару хороших воспоминаний. Первое относилось к соревнованиям по боксу на военной базе Бланчард-Филд в Техасе, где он дошел до финала в среднем весе, — в Морристауне, штат Нью-Джерси, найдется не много адвокатских сынков, способных похвастаться таким достижением. Второе — о нем размышлял так долго, что оно разрослось до философических масштабов, — касалось замечания, которое обронил в духоте скучнейших послеобеденных занятий безымянный инструктор по стрельбе.
— И еще запомните, ребятки: профессионал — это тот, кто в любом деле — в любом деле, я подчеркиваю, — может сделать так, чтобы сложные вещи оказались простыми.
Майкл сидел среди сонных курсантов, разбуженный этой пронзительной мыслью, и уже тогда ему давно было ясно, в каком деле он хотел бы в итоге достигнуть такого профессионализма: ему хотелось писать стихи и пьесы.
Как только его уволили из армии, он поступил в Гарвард — главным образом потому, что именно туда советовал поступать отец; поначалу он был полон решимости ни в коем случае не поддаваться легендам и мифам Гарварда: доходило даже до того, что он не желал признавать природную красоту этого места, не говоря уж о том, чтобы ею восхищаться. Гарвард был для него «школой», одной из многих школ, одинаково жадных до денег, причитавшихся ему по Солдатскому биллю о правах [2] Ряд законов об обеспечении солдат, демобилизованных после войны (GI Bill of Rights). Первый из них — Закон о компенсациях ветеранам Первой мировой войны — был принят в 1924 г. В 1944 г. законодатели дополнили пакет Законом об обеспечении демобилизованных солдат (Servicemen’s Readjustment Act), вводившим финансирование медицинского обслуживания, оплату образования в колледжах, гарантии ссуд на приобретение жилья или фермы, денежные пособия безработным ветеранам и другие виды помощи. Из 12 миллионов вернувшихся с войны мужчин и женщин не менее восьми воспользовались займом на образование, что навсегда изменило социальный статус высшей школы в США. — Здесь и далее прим. перев.
.
Но через год-другой он стал понемногу смягчаться. Большинство курсов оказались весьма интересными, большинство книг именно того рода, что он всегда хотел прочитать, а другие студенты, во всяком случае некоторые из них, именно теми, с кем ему всегда хотелось общаться. Он не носил свою старую армейскую форму — в университете тогда было полно облаченных в военные кители молодцев, но их по большей части серьезно не воспринимали и звали «профессиональными ветеранами».
Читать дальше