Ричард Йейтс - Пасхальный парад

— Городская ратуша не впечатляет, правда? — сказал Уолтер Граймз. — А вон там, за деревьями, видите высокое здание из красного кирпича? Оно принадлежит газете «Уорлд». Точнее, принадлежало, так как год назад она закрылась. Это была лучшая ежедневная газета в Америке.

— Значит, сейчас самая лучшая — это «Сан»?

— Ну что ты, детка. «Сан» — вполне заурядная газетенка.

— Да? Почему? — наморщила лоб Сара.

— Как тебе сказать… Она довольно реакционная.

— Что это значит?

— Это значит — очень консервативная, очень республиканская.

— А разве мы не республиканцы?

— Твоя мать, в общем, да. А я — нет.

— А-а…

Перед обедом он пропустил две рюмки, а девочкам заказал имбирное ситро. Наворачивая «королевского цыпленка» с картофельным пюре, Эмили заговорила впервые с момента, как они вышли из офиса:

— Пап, если тебе не нравится «Сан», почему же ты там работаешь?

На его продолговатое лицо, которое обе девочки находили красивым, легла печать усталости.

— Потому что я держусь за это место, крольчонок, — сказал он. — Найти работу не так-то просто. Если бы у меня были разные таланты, наверно, я бы нашел что-нибудь другое, а так… выходит, что корректура — это мой потолок.

Для Тенафлая это было негусто, но по крайней мере один козырь — «папа пишет заголовки» — еще оставался в запасе.

— По-твоему, писать заголовки — это так просто? Ошибаешься! — окоротила Сара одного наглеца, приставшего к ней во дворе после уроков.

Но стоило тому отойти подальше, как Эмили, во всем любившая точность, поспешила напомнить старшей сестре, как обстоят дела на самом деле:

— Он простой корректор.

Вся жизнь Эстер Граймз, она же Пуки, миниатюрной деятельной дамы, похоже, была посвящена достижению и поддержанию трудноуловимой субстанции под названием «шик». Она зачитывалась модными журналами, элегантно одевалась, укладывала волосы то так, то этак, но при этом ее глаза выражали растерянность, а помада не ограничивалась очертаниями губ, что придавало ей вид человека не от мира сего, уязвимого и неуверенного в себе. Находя, что шик больше сопутствует людям богатым, нежели среднего достатка, в воспитании дочерей она ориентировалась на правила и нравы, диктуемые кошельком. Для проживания она всегда выбирала «чистые» кварталы, даже если это было ей не по карману, и старалась проявлять строгость в вопросах этикета.

— Дорогая, а вот этого делать не надо, — однажды за завтраком заметила она Саре.

— Чего «этого»?

— Макать тост в молоко.

— А-а. — Сара вынула из стакана намазанный маслом раскисший тост, с которого капало молоко, и отправила в рот. Прожевав его и проглотив, она решила полюбопытствовать: — А почему?

— Потому. Это выглядит не очень красиво. Посмотри на Эмили. Она моложе тебя на целых четыре года, но давно уже не ведет себя как маленький ребенок.

Вот! Мать постоянно намекала на то, что в Эмили, в отличие от нее, Сары, есть шик.

Когда стало ясно, что на успех в области недвижимости, по крайней мере в Тенафлае, рассчитывать не приходится, Эстер Граймз начала предпринимать частые однодневные поездки в близлежащие городки и даже в Нью-Йорк, оставляя девочек на попечение разных соседей. Сара относилась к этому спокойно, а вот Эмили не выносила запахов чужих домов, теряла аппетит, не находила себе места, воображая какие-то чудовищные аварии на дорогах, и стоило Пуки опоздать к назначенному времени на час или два, как Эмили ударялась в рев, как малое дитя.

Как-то раз, осенью, их оставили в доме Кларков. Они прихватили с собой бумажных кукол на случай, если их предоставят самим себе, что казалось более чем вероятным, — у Кларков было трое мальчиков, — но миссис Кларк предупредила старшего сына, одиннадцатилетнего Майрона, что он должен выступить настоящим хозяином, и тот отнесся к своим обязанностям со всей серьезностью. Весь день он распускал перед ними хвост.

— Эй, гляньте! — кричал он. — Смотрите!

На задворках стоял турник, и Майрон выделывал на нем кульбиты. Разбежавшись так, что пузырилась рубашка, вылезшая из-под свитера, он подпрыгивал, хватался руками за железную перекладину и, продев между ними ноги, так что жердь оказывалась под коленками, повисал вниз головой; потом он снова дотягивался до перекладины и, сделав кувырок назад, соскакивал на землю, подняв столб пыли.

Позже он затеял во дворе хитроумную военную игру вместе с младшими братьями и сестрами Граймз. Потом они смотрели коллекцию марок, а когда снова вышли на крыльцо, то стали думать, чем бы еще себя занять.